И невозможное возможно - [6]

Наконец наступил и мой выпускной вечер.

Взволнованные лица ребят и девушек. Все рассаживаются. Мы впереди, за нами родители и гости, В президиуме наши учителя. Я смотрю на них благодарными глазами. Началось вручение аттестатов зрелости.

— Завьялову Валерию Ивановичу!— звучит голос директора

До стола президиума ковровая дорога. Сколько трудов стоило получить право идти по ней! Будто на экране возникает лицо первой моей учительницы Александры Ивановны. Сто с лишним километров разделяет село Константиново и Звенигород, но все равно кажется, что и она сегодня здесь, в президиуме.

Мне вручают аттестат зрелости.

— Дорогие… Спасибо вам…— голос обрывается, и я с трудом сдерживаю нахлынувшее волнение.— Спасибо… Вы много сил и времени тратили на меня. Я не знаю, сумею ли оправдать ваши надежды… — Я не в силах сдержать слезы.

— Мужественный человек, и вдруг слезы,— укоризненно говорит Морошкин.— Мы верим, ты преодолеешь все трудности и неудачи по-корчагински. Даешь слово?

— Даю,— тихо говорю я и под аплодисменты моих друзей иду на свое место.

Часть II Вступаю в жизнь

Глава 1

Поезд приближался к платформе Левобережная. Я стоял в тамбуре и глядел на зеленую стену леса, бегущего мимо.

Сойдя с платформы, по асфальтированной дорожке направился к институту. Чемодан был тяжелый, и мне часто приходилось останавливаться. Мимо быстрыми шагами шли юноши и девушки тоже с чемоданами. «Наверное, как и я, поступающие».

— Дай чемодан поднесу,— послышался сзади меня голос.

Обернувшись, увидел смуглого невысокого парня.

— Спасибо, спасибо, я сам... На какой факультет поступаешь?— спросил я.

— На библиотечный... А ты?

— Тоже.

— Тебе что? Ты здоровый. А меня, наверно, не примут...

— Трусость отошли домой заказной бандеролью. Кстати, почта находится за углом!— усмехнувшись, сказал парень и подхватил мой чемодан.— Тебя как звать?

— Валерий Завьялов.

— А меня Михаил Синельников.

Только что закончилась консультация по литературе. Зал шумит. Гадают, какие темы предложат на экзамене.

— Гоголь будет обязательно!

— Нет, Гоголь был в прошлом году. Будет Салтыков-Щедрин.

А я думаю о своих нерешенных проблемах. К вступительным экзаменам готовился все лето. Со мной занимался Петр Васильевич Нечаев, один из старейших преподавателей Звенигорода. Пожалуй, нет такого человека в нашем городе, который бы не знал этого неутомимого труженика. Он помогал молодым учителям, работникам редакции районной газеты, всем, кто любит русский язык и литературу. Даже в выходной день в доме Нечаевых всегда был народ. Петр Васильевич вел занятия в маленькой комнате, заставленной книжными стеллажами. Когда ему предлагали деньги, для него это было оскорблением.

— У нас, в Звенигороде, издавна поставлено так!— отвечал он.— Антон Павлович Чехов оказывал больным помощь без всякого гонорара...

Работая инспектором в роно, он часто приходил в нашу школу, выступал с лекциями перед старшеклассниками. На одной лекции я с ним и познакомился.

Невысокий сутулый старичок в толстовке, наглухо застегнутой на все пуговицы, увлеченно рассказывал о гражданской лирике Пушкина, цитируя наизусть строки гениального поэта.

И теперь, сидя в аудитории, я старался вспомнить советы Петра Васильевича, которые он давал накануне отъезда в институт. И еще одно меня тревожило: как буду писать сочинение. Уложусь ли в отведенное время и, самое главное, поймет ли мой почерк экзаменатор?

— Ну, ты как, Валерий, готов к бою?— услышал я голос Михаила.

— Не совсем.

— А что такое?

— Я же пишу карандашом.

— Ну и что же?

— Как что? Экзаменатор не будет проверять мою работу.

— Положеньице!— нахмурился Михаил.— Слушай-ка, а ты говорил с председателем приемной комиссии?

— Да что ты?— испуганно воскликнул я.— Мне же сразу вернут документы!

— А если возвратят непроверенное сочинение?— возразил Михаил.— Надо идти! Конкурс конкурсом, но должна же быть еще и человечность.

Он взял меня за руку, и мы вышли из аудитории. Председатель комиссии Вера Илларионовна выслушала нас.

— Пером вы писать не можете? А в школе как писали?

— Карандашом,— ответил я.

— А шариковую ручку достать не удалось?

— Нет.

— Попробуйте моей,— предложила она и пододвинула лист бумаги. Я написал несколько слов.

— Видите, получается лучше. Значит, вам надо писать именно такой ручкой.

Наступил день устного экзамена по литературе... Набравшись храбрости, я вошел в аудиторию. Экзаменатор, полный мужчина с пышными усами пшеничного цвета, спросил мою фамилию и, найдя ее в списках экзаменующихся, удивленно посмотрел на меня.

— Странно, почему я вам за сочинение оценку не поставил.

«Ну вот и случилось то, чего я больше всего боялся... Что же теперь?..»

Голос экзаменатора прервал мои размышления.

— Все ясно... Просто я не разобрал некоторые слова. Это что написано?

— И...

— Правильно, а это?

— Ц…

— Значит, в сочинении вами допущена одна орфографическая ошибка и две синтаксических. По содержанию замечаний нет. Ставлю вам четыре. Ну а теперь побеседуем. Какой у вас номер билета?

— Двадцатый...

— Прошу...

— Образ Павла Корчагина...

Вступительные экзамены остались позади. Итог? Две пятерки и две четверки. Всего 18 баллов. Сегодня узнаю, принят ли. Пробрался к спискам и... не нашел своей фамилии. Что теперь делать? Направился в приемную комиссию.