И не осталось никого - [36]

«Приехали, — сказала Марсия, отрывая взгляд от справки. — Меня зовут Марсия».

— Этого мне было достаточно, — сказала нам Марсия. — Он даже не знает, как меня зовут.

«А я что сказал?» — спросил Йоп.

«Ты назвал меня “Карен”».

«Карен? — Йоп отвел глаза и потряс головой. — Правда? Я сказал “Карен”? Извини. Я знаю, что ты не Карен, ты — Марсия, и я это знаю. Мы с тобой столько работали вместе, и я знаю, кто ты. Ты — Марсия, и ты из Бервина».

«Из Бриджпорта», — поправила Марсия.

«Я знаю, кто ты, — повторил Йоп. — Карен другая. Карен китаянка».

«Кореянка».

«У меня мозги сегодня с утра совсем засохли, в этом все дело, — забормотал он. — Надеюсь, ты меня извинишь. Как бы там ни было, но я хотел сказать…»

— ЧТО? — рассказывая это нам, выкрикнула Марсия из кресла. — ЧТО ты хочешь сказать, дубина ты стоеросовая?» Карен? Я поверить не могла, что он перепутал мое имя.

«Я хотел сказать, — продолжал Йоп, — что мне приходят в голову мысли о благотворительном проекте. Ты можешь себе это представить?»

«Каком благотворительном проекте?» — спросила его Марсия.

«Том самом проекте, для которого мы должны сочинить рекламу».

«А, по поводу рака груди, — кивнула Марсия. — Благотворительный проект».

Она вспомнила, что через несколько минут будет повторное совещание.

— Но тут я подумала, а он-то тут при чем! — воскликнула Марсия. — Я хотела сказать ему: «Господи ты боже мой, Крис, ты здесь больше не работаешь. Забудь ты об этом проекте. Уйди из здания. Вычитывай свою сраную справку сам!» Но ни хрена. Он все продолжал лепетать. «Можешь себе представить, — говорит он мне, — у меня мозги продолжают работать. Я продолжаю работать, работать и работать — вот это-то и есть самое извращенное и нездоровое». Ну да. Да, извращенное и нездоровое. Ты здесь больше не работаешь! Но я этого не сказала. Я старалась быть любезной. Я иногда и в самом деле стараюсь быть любезной. И хотя он даже имени моего не знал, я продолжала вычитывать его дурацкую справку, в которой было ужас сколько ошибок. Как такой человек мог работать копирайтером? Я ему показываю на все эти ошибки и опечатки, а тут он ни с того ни с сего и говорит — то есть я понятия не имею, чего ему вдруг взбрендилось. Я чувствую: что-то тут не так, потому что он сказал и замолчал, и смотрит на меня. Поэтому и я отрываю взгляд от его справки и говорю: «Что?» А он повторяет: «И с тобой то же самое будет. Не думай, что не будет». А я ему говорю: «Что будет?» — «Уволят тебя, — говорит он. — С тобой это случится так же, как и со всеми остальными. И тогда уже ты не будешь смотреть на всех свысока, как теперь». Я своим ушам не поверила, — сказала нам Марсия. — Я вычитываю справку этого хмыря — собственными глазами вычитываю! — улучшаю ее, а он мне сообщает, что меня уволят. И не только это — еще, что я, мол, смотрю на всех свысока. Но если я смотрю на этого мутного типа свысока, это еще не значит, что я на всех смотрю свысока. Я ведь пыталась ему помочь найти новую работу, черт его побери! Я ведь была с ним любезна, так? Ну разве не сукин сын?! Что, я не права — настоящий сукин сын? — спросила она у нас. — Говорить мне такое: «Кстати, если эта неприятность случилась со мной, то она случится и с тобой». Что, если бы такое сделал Брицц? Что, если бы Брицц сказал: «Спасибо, что посетили меня в больнице, ребятки, но я хочу, чтобы вы знали: когда-нибудь и вы тоже умрете. А когда этот день настанет, вы тоже не сможете дышать, вас будет мучить боль и отчаяние, а потом вы умрете. Так что всего вам наилучшего, придурки». И тогда я порвала его справку на мелкие кусочки и швырнула ему в лицо, а один кусочек прилип к его лбу, потому что он сильно потел. И я ему действительно сказала одну гадость. Просто не смогла удержаться. Я ему сказала: «Ты так мерзко потеешь, меня от тебя тошнит». Не стоило этого говорить. Но я была довольна, что сказала, потому что он и в самом деле мерзко потеет. Поганец вонючий! Он мне будет говорить, что меня уволят! Вы, ребята, должны понять, — добавила она, — вы должны понять. Я после вчерашней планерки ужасно нервничаю.

Мы спросили Марсию, чего это она нервничает. Она заговорщицки оглянулась, что было необычно — как правило, ее мало волновало, кто ее слышит. Марсия никогда не нервничала. Она была из Бриджпорта, она сама меняла масло в машине и слушала «Мотли Крю»[52].

— Потому что это я взяла кресло Тома Моты, — призналась она. — Понимаете? Кресло Тома в моем кабинете.

У нас ведь всегда действовало правило: если кто-то уходит, а ты успеваешь первой, то можешь взять его кресло. Я успела первой и взяла кресло Тома. Я понятия не имела про инвентарные номера, пока этот идиот не начал нести эту бредятину на планерке. Вот с тех пор я и нервничаю. Я чуть с ума не схожу. Я хочу от него избавиться, но, поскольку он отнес кресло Эрни в кабинет Тома, пытаясь сделать вид, будто это Томово кресло, я теперь не могу отнести туда настоящее кресло Тома, потому что тогда получится, что у Тома два кресла. А это может вызвать подозрения, правда? Но если они посмотрят и увидят, что у меня кресло с инвентарным номером Тома… понимаете, у меня кресло с инвентарным номером! Что мне делать? Кто же знал об этих инвентарных номерах? Я не знала. А вы?