И на земле и над землей - [5]

Великое переселение народов потрясло весь континент, перетасовало и перемешало почти все население и заняло не одно-два столетия, а несколько тысячелетий. Но и потом войны не стали чем-то исключительным, — ни в средневековый период, ни в новое время. Они гремели и полыхали повсюду — годами, десятилетиями, а одна из них так и вошла в историю как Столетняя.

Порубежье названных веков не было ни лучше, ни хуже других, но имело одну особинку — революции и гражданские войны отныне начали входить в нормы так называемого прогресса.

Великая Французская революция — одна из них, из первых. Как всякая революция, она не только что-то свергала, рушила, но и что-то творила взамен, выдвигала новые идеи и новых людей. Во Франции одним из таких «новых» стал вначале малоприметный артиллерийский офицер Наполеон Бонапарт.

Этот «маленький корсиканец» наделал во Франции немало шума. И далеко не только там. Вначале он служил республиканцам, но вскоре лихо возвысился и сам себя назначил первым консулом республики. Затем он сменит на королевском троне недавно казненного Людовика Шестнадцатого…

Именно в это время, в тысяча восьмисотом году, в Петербург был срочно отозван секретарь посольства во Франции Петр Петрович Дубровский. По-видимому, императору России Павлу Первому что-то очень не понравилось в поведении своего посла, не особенно усердствовавшего в деле реализации его монарших указаний.

Прожив в столице Франции немалое время, Петр Петрович, естественно, оброс некоторым количеством имущества. Не надеясь на скорое возвращение к своим обязанностям в Париже, он решил ничего из него, кроме каких-нибудь пустяков, не оставлять. И вот солидный обоз через всю Европу потянулся в отчие края дипломата, в павловскую Россию.

Посол, он не только во фраке посол, но и в дорожном тулупе, в домашнем халате, в придорожной гостинице и на встречах с друзьями в попутных столицах. В обстановке всеобщей нервозности и подозрительности те всюду набивались к нему на приватные беседы. Откуда-то все, кому это нужно и кому совсем ни к чему, уже знали о заключенном между Россией и Францией военном союзе, повлекшем за собой резкое похолодание в отношениях с Англией. Европейские политики лихорадочно просчитывали, какой черт лучше — черный или зеленый? Наполеон, будь он даже бесцветный, — это страшно. В союзе с Россией он страшен вдвойне. Короче, это неизбежная война, это гибель многих, если не всех, династий, всего что есть лучшего в Европе. А что думает об этом господин посол?

Господин посол не говорил ни «да», ни «нет», — на то он и дипломат. Но для себя заметил: о панике при европейских дворах нужно будет доложить. Ведь он предполагал это, предостерегал, так нет же… Мало ли что Англия монополизировала северную торговлю с Россией, нагло действует подкупом и обманом… Новый союзник нашего государя по счету наглости преуспел поболее…

Только в славянской Варшаве этой вести обрадовались. Не явно, конечно, — это непрофессионально и даже небезопасно, — и тем не менее заметно. Что-то опять задумывает эта кичливая шляхта, все ей неймется. Доложить и это…

В Петербурге, пока семья устраивалась в заранее снятой квартире, Петр Петрович занялся разгрузкой своего обоза. Особое внимание уделил коробкам и ящикам с антиквариатом — картинами, фарфором, старинными рукописными книгами, свитками, королевской перепиской. Все это бесценное богатство, исключая фарфор и картины известных живописцев, досталось ему благодаря… революции.

Когда королевская чета оказалась под арестом, Версаль заняли революционеры. В частности, здесь расположился «Клуб друзей закона» (общество друзей конституции?), составлявший конституцию для будущей Французской республики. В распоряжении клуба оказалась огромная королевская библиотека с массой книг, необходимых новым конституционалистам, и совсем не нужной им всякой древности. Поскольку ею какое-то время ведал сметливый русский граф Павел Александрович Строганов (для французов Пауль Очер), постольку с этой тысячелетней ветошью решили распрощаться. И нет ничего удивительного в том, что приобрел всю эту ветошь не кто иной, как посол Российской империи во Франции Петр Петрович Дубровский.

Поиздержался посол основательно, зато не впустую. Пусть кричат себе всякие «норманнисты», что Россия страна варварская, дикая и что только благодаря германскому гению она смогла обрести государственность, — теперь эта «дикая» Россия будет иметь такие культурные богатства, каких культурной Германии не заиметь никогда.

Вот так, господа академики Российской академии наук! Вот так, господа Шлецеры, Байеры, Миллеры и прочие губители русской истории. Вот разберемся, что к чему, и поговорим.

Покончив со всем необходимым, поплескался, понежился, повопил под березовыми вениками в отлично истопленной русской бане и, вернувшись в дом, попросил самовар и чай со знаменитой морошкой. Но успел выпить лишь половину самовара — срочно вызвали во дворец для доклада…

Глава третья

С возвращением брата жизнь в доме Ягилы как бы устоялась, обрела должную полноту, просветлела. Теперь не нужно было метаться между селением и городом, терзаться сомнениями, с нетерпением ждать прибытия кораблей из-за моря. А раз Добрец вернулся, то и отец Зарян, может, еще сыщется. Хотя тут надежда была малая — все-таки семь лет прошло, за такое время семь раз умереть и возродиться успеешь.