И на земле и над землей - [134]
…Чем быстрее приближался я к своему дому, тем ощутимее возвращались ко мне все мои тревоги. О город, кипящий котел всех нынешних противоречий, противоборств, надежд и потерь! День наедине с природой, вдали от тебя, как праздник. Но жить-то — здесь. Изо дня в день, сколько Бог даст. Как? Где взять силы? Ради чего?
Молчит, не отвечает город.
Похоже, он и сам не знает. Ждет, что ответим ему мы.
А что мы можем? Ведь все мы и есть тот самый кипящий, клокочущий, готовый взорваться котел.
Позвонили из библиотеки, с которой в добрые старые времена у меня были теплые дружеские отношения.
— Живы? Мы слышали — у вас беда?
— Жив. А вы сами? У вас ведь тоже свои беды.
— Выживаем. И хотим вас видеть. У наших молодых читателей накопилось к вам очень много вопросов.
— У вас еще есть читатели?! Поздравляю!..
— Стараемся… Ну так как? Сможете?
— Давайте созвонимся через недельку…
Мы созванивались много раз, назначали даты, часы, но все как-то не получалось. То читателей отвлекали какие-то срочные дела, то библиотеку заливало, то у меня самого возникали проблемы.
Откровенно говоря, я и не очень-то стремился на эту встречу. Отвык. После воцарения в стране новых порядков писатели и читатели как-то вдруг разминулись. С одной стороны, читателей оторвали от книг и заставили «выживать», с другой — писателям перекрыли кислород: даже таким известным, общепризнанным лидерам российской литературы, чье слово до этого ловили, как говорится, прямо изо рта. А что уж говорить о литераторах региональных, не избалованных ни властями, ни читателями! Их как бы не стало совсем.
И вообще литературы тоже как бы не стало. Но печатные машины крутились, магазины новых книготорговцев заваливались блестящей книжной массой, случайно забредшие в них любители балдели от восторга: ах, вестерны, детективы, мистика, эзотерика, 100 самых великих…, 100 самых кровавых… Фантастика!
Первые уже не могли пробиться к своим читателям, вторые, попробовав «книжной попсы» и приняв ее за действительно «новую литературу», в основном своем числе не восприняли ее и в итоге отвернулись от литературы вообще. Читатели так называемого авангарда и «глотатели газет» тут не в счет.
Но ведь соловей не перестает петь даже когда нет слушателей, а погода омерзительна. Поэт не может не писать стихов, даже если не с кем ими поделиться. Прозаик, чья работа над романами и повестями занимает годы, умеет писать и «в стол».
Иные распродавали свои «социалистические накопления», несли деньги в типографии и те откатывали их книжки тиражом аж в 100, 200 и даже 250 экземпляров. Ясно, что ни в какие библиотеки и магазины они не попадали, авторы распространяли их в узком кругу своих друзей и знакомых. Кстати сказать, среди писателей таких энтузиастов было очень немного.
Глядя на них и осознав, что теперь «все дозволено», в «самиздат» ринулась масса графоманов, окололитературных ремесленников, вдруг (а чем я хуже?) начавших сочинять ветеранов, инвалидов, душевнобольных. Для них тут же находились меценаты и спонсоры. Откуда только деньги брались!
Этот бум был, конечно, не таким обвальным, но еще более художественно убогим, безвкусным, бесплодным. Испробовав и этой «литературы», читатель, наверное, окончательно зарекся что-либо читать.
Но и под грудами пепла сохранились кое-где живые угольки. Многие, даже весьма одаренные, не нашли в себе сил устоять перед этим шквалом банальности и пошлости, сложили свои «золотые перья». Но те, кто сберег свой живой уголек, работал. Неспешно, ответственно. На будущее. И порой получал поддержку.
У нас в Башкирии во властных структурах нашлись понимающие люди и сумели сохранить государственное книжное издательство, каких в сегодняшней России единицы. Оно опять стало дотационным. Более того, при государственной поддержке открылись новые некоммерческие литературно-публицистические журналы на русском, башкирском и татарском языках. Так начинает появляться выбор. Так, неуверенно, понемногу, возвращается к книге наш друг читатель. Мы очень рады и благодарны ему за верность. Надеюсь, и сам он находит для себя поддержку в том, что мы выносим на его суд.
А вот что касается молодого читателя, то существует ли он? Бесспорно, нового читающего поколения нет и оно, к сожалению, не предвидится, но серьезные, вдумчивые, читающие молодые люди, к нашей радости, есть. Наверное, их не так уж и много, и интересы их, возможно, еще не совсем сложились, однако их живое присутствие на беспокойном молодежном поле вполне ощутимо. Есть среди них и читающие, и пишущие. Журнал «Вельские просторы» даже учредил для молодых свою литературную премию «Надежда». И она из года в год находит своих лауреатов.
Но кто они, молодые начала XXI века? Чего они ждут, чего хотят от литературы? Как и о чем с ними говорить?
Не зная ответов на эти вопросы, идти на встречу с ними было рискованно. Но ведь у них тоже есть вопросы, рассуждал я. Наверное, к кому-то с ними уже обращались и, возможно, не нашли понимания. И вот обращаются к писателю, и этим надо дорожить. Причем к писателю традиционно русского направления, что для меня ценно вдвойне.
Документальный роман, воскрешающий малоизвестные страницы революционных событий на Урале в 1905—1907 годах. В центре произведения — деятельность легендарных уральских боевиков, их героические дела и судьбы. Прежде всего это братья Кадомцевы, скрывающийся матрос-потемкинец Иван Петров, неуловимый руководитель дружин заводского уральского района Михаил Гузаков, мастер по изготовлению различных взрывных устройств Владимир Густомесов, вожак златоустовских боевиков Иван Артамонов и другие бойцы партии, сыны пролетарского Урала, О многих из них читатель узнает впервые.
Выдающийся английский прозаик Джозеф Конрад (1857–1924) написал около тридцати книг о своих морских путешествиях и приключениях. Неоромантик, мастер психологической прозы, он по-своему пересоздал приключенческий жанр и оказал огромное влияние на литературу XX века. В числе его учеников — Хемингуэй, Фолкнер, Грэм Грин, Паустовский.В третий том сочинений вошли повесть «Дуэль»; романы «Победа» и «На отмелях».
Клаус Штёртебекер — легендарный пират XIV века, один из предводителей братьев-витальеров (пиратов Балтийского и Северного морей), ставший фольклорным персонажем в качестве прототипа Робин Гуда.В 1909 году в Российской империи публиковалась серия анонимных бульварных повестей о приключениях Клауса Штертебекера.
«— Мама, кто живёт за морем?— За морем… живут боги, великие сидхе. Вечно резвятся они в золотых садах Яблочного Эмайна, не зная ни старости, ни печали. А за нижнем морем — царство фоморов, чёрных повелителей смерти.— А кто живёт за границей холмов?— Люди.— А они добрые или злые?— Пока ещё не определились».Сеттинг: древние Скандинавия, Ирландия, Суоми. Столкновение пантеонов, в том числе с ранним христианством.Много сложных незнакомых слов вроде «хирд», «скир», «нойд» и так далее. В качестве сносок вынесены в основном те, что я считаю лежащими за гранью пассивного словаря среднего интеллигента.
Когда еще была идея об экранизации, умные люди сказали, что «Плохую войну» за копейку не снять. Тогда я решил написать сценарий, который можно снять за копейку.«Крепкий орешек» в 1490 году. Декорации — один замок, до 50 человек вместе с эпизодами и массовкой, действие в течение суток и никаких дурацких спецэффектов за большие деньги.22.02.2011. Готово!
В книгу вошло два приключенческо-фантастических романа знаменитого писателя. Первый рассказывает о Гражданской войне в США. Наряду с батальными сценами в романе происходит немало загадочных событий...Во втором романе, «Флаг родины», рассказывается о судьбе Тома Рока, изобретателя разрушительного средства огромной силы. Желание нажиться на своем изобретении доводит Рока до сумасшествия, а его «фульгуратор» становится достоянием международных пиратов. По мотивам этого романа поставлен знаменитый фильм Карла Земана «Тайна острова Бэк-Кап».
Волею случая и по произволу духовных и светских властей недоучившийся школяр Юрась Братчик принимает на себя роль Мессии. Странствуя по просторам Белой Руси со своими «апостолами», труппой жуликоватых лицедеев, он, незаметно для самого себя, преображается и вступает на крестный путь.