И на вражьей земле мы врага разгромим. Книга 2, ч. 1: Зимняя война - [3]

Хуже всего было то, что в глубине души он понимал, что Жуков, в общем-то, прав.

Командарм первого ранга Шапошников предложил очень хороший план. И остался при своем мнении, даже когда Сталин его раскритиковал.

Командарм второго ранга Мерецков предложил план немногим хуже. Но отстоять в Кремле свою точку зрения не смог. И даже не пытался…

Потому что Шапошникова, в отличие от Мерецкова и остальных военных, Сталин глубоко уважал и очень высоко ценил! Настолько, что даже обращался к нему не по фамилии, а по имени-отчеству. Так что такую роскошь, как собственное мнение, Борис Михайлович себе позволить мог. В отличие от остальных.

Мерецков снова вздохнул и прислонился лбом к оконному стеклу.

Штабное дело Кирилл Афанасьевич знал и любил…

До назначения на должность командующего военным округом в прошлом году, всю свою службу, девятнадцать лет из двадцати одного, он провел на штабных должностях.

Летом восемнадцатого года, под Казанью, комиссар красногвардейского отряда Мерецков был тяжело ранен. Когда заменил погибшего командира и поднял бойцов в новую атаку. А после излечения, несмотря на рапорт с просьбой отправить на фронт, был зачислен слушателем в Военную академию Генштаба.

Впрочем, повоевать ему еще довелось. Во время летних стажировок. В качестве начальника штаба кавалерийской дивизии. Сначала четвертой Петроградской Краснознаменной, а затем шестой Чонгарской Красной. В штабе Мерецков не отсиживался и еще два раза был ранен.

В феврале двадцать восьмого, в честь десятилетия РККА, за отличия в годы Гражданской войны его наградили орденом Красного Знамени.

После войны он продолжал служить в штабах. Был помначштаба стрелкового корпуса, начштаба кавдивизии, заместителем начальника, а затем начальником штаба Московского и Белорусского военных округов, начальником штаба Отдельной Краснознаменной Дальневосточной армии. И, наконец, заместителем начальника Генштаба. После девятимесячной спецкомандировки в Испанию.

В Испании 'генерал Петрович' был советником начальника Генерального штаба республиканской армии. Оборона Мадрида, битва на Хараме, Гвадалахарское сражение, наступление на Теруэль, Уэску и Сарагосу были спланированы и проведены под его непосредственным руководством.

В конце мая тридцать седьмого года комдив Мерецков вернулся на Родину. Получил очередное воинское звание 'комкор', ордена Ленина и Красного Знамени.

И жестокий шок.

В Гражданскую он сражался в рядах Первой Конной армии. И навсегда остался первоконником. Поэтому держал сторону Буденного и Ворошилова в многолетней подковерной борьбе конармейцев с представителями кавкорпуса червонного казачества. Разгром 'червонцев' и арест их лидера, комкора Виталия Примакова, Кирилл Афанасьевич воспринял как победу. Потому что даже представить себе не мог, что за этим последует.

А последовало много чего…

Примаков дал исчерпывающие показания. И начались аресты высшего комсостава.

Масла в огонь подлил меморандум президента Чехословацкой республики Бенеша, вскрывший разветвленный военно-фашистский заговор в Красной Армии.

Начальник Политуправления РККА Гамарник застрелился. Были арестованы маршал Тухачевский, командармы первого ранга Уборевич и Якир. И многие другие. Специальное судебное присутствие Верховного суда СССР приговорило всех подсудимых к расстрелу. Их близкие родственники, включая родителей, братьев и сестер были репрессированы, жены и совершеннолетние дети расстреляны, а несовершеннолетние сданы в детдом. Как члены семьи изменника Родины.

Расширенное заседание Военного совета при наркоме обороны, состоявшееся сразу же после суда над Тухачевским и его подельниками, произвело на Мерецкова очень тягостное впечатление. Выступающие клялись в верности партии и яростно обвиняли своих расстрелянных сослуживцев во всех смертных грехах. Однако это никому не помогло. И за два минувших года большая часть присутствовавших на том заседании командиров и комиссаров сами были арестованы. И осуждены.

Кирилл Афанасьевич хорошо знал и поддерживал деловые и дружеские связи с большинством из них. Не говоря уже о многолетней службе под командованием ныне разоблаченных врагов народа Уборевича и Блюхера.

До сих пор принадлежность к первоконникам и давнее знакомство с Буденным, Ворошиловым и Сталиным спасало его от ареста. Однако никаких иллюзий по этому поводу Мерецков не питал. Понимая, что за ним могут придти в любой момент.

Жить под дамокловым мечом было очень тяжело. Но страшила его не собственная гибель. Пули Кирилл Афанасьевич не боялся. Три войны прошел как-никак. Его мучили мысли о судьбе жены и сына.

Если его расстреляют, Дусю тоже не пожалеют. А Володьку отправят в детдом. В лучшем случае. Потому что ему уже пятнадцать.

Лучше не думать об этом!

Усилием воли командарм выбросил из головы тяжкие мысли и вернулся к столу…

План наступательной операции, само собой, был переделан. В кратчайший срок. Генштабистами, прибывшими из Москвы для пополнения разгромленного Жуковым оперативного отдела штаба округа.

Обескровленный арестами разведотдел также был срочно укреплен опытными работниками пятого (разведывательного) управления Генштаба и резко активизировал деятельность по сбору данных о вооруженных силах Финляндии и фортификационных сооружениях на Карельском перешейке.