И мы солдаты... - [56]

— Святой бог это. Поцелуй, грехи отпустит.

Петрусь было уперся, но бабушка пригнула его голову, и он больно ткнулся губами в икону. Мальчик вытер губы рукавом и отступил. Он поискал глазами Лаврентия Васильевича, хотел пожаловаться на бабушку, но тот словно сквозь землю провалился. Потом мальчик вспомнил, как странно вел себя Лаврентий тот раз, в избе. Подумал: «Дома не заступился, а уж здесь и подавно!» Ему очень захотелось убежать к вокзалу, и он уже было направился к выходу, как вдруг услышал знакомый голос.

Лаврентий Васильевич стоял совсем рядом, за колонной. Рядом с ним — чернобородый человек. Петрусь хотел окликнуть дядю Лаврентия, но, услышав разговор, испуганно замер.

— Надо привлекать детей всеми силами. Сейчас летние каникулы. Шатаются без дела, — говорил человек с черной бородой.

«Это он у входа торговал свечами», — вспомнил Петрусь.

— Сегодня привел одного. А через него привлечем еще, — вполголоса ответил Лаврентий Васильевич. — Но деньги все вышли. Пришлось раскошелиться. Рублей триста бы еще.

— Двести пятьдесят рублей, — отрезал бородатый. — Остальные от продажи икон.

— Сразу нельзя. Колхозники могут заподозрить. Через детей будем иконы распространять, — угодливо говорил Лаврентий Васильевич. — Доход поровну.

Бородатый промолчал, только губами причмокнул и неожиданно обернулся. Петрусь попятился. Сердце застучало так, что показалось — вся церковь услышит.

Он подбежал к бабушке, вцепился в ее рукав, зашептал:

— Лаврентий Васильевич обманщик. Айда отсюда быстрей! Уедем.

Бабушка строго глянула на внука и продолжала креститься.

Петрусь потихоньку выскользнул из церкви и затоптался на месте, не зная, куда идти и что делать.

— Что, не понравилось? — спросил Лаврентий, неожиданно оказавшись рядом.

Мальчик готов был броситься на него с кулаками, но тут же опомнился и прикусил губы — в дверях показалась бабушка.

— Ты что из церкви, как вор, убежал, тишком? Так ведь и заблудиться недолго. Озорник, озорник и есть, — ворчала бабушка.

Лаврентий Васильевич ласково погладил съежившегося мальчика по голове.

— Ну, дай руку, будь взрослым. Хочешь, куплю тебе транзисторный приемник? Хочешь?

Петрусь молчал, а у самого в ушах уже звучала музыка. Из настоящего маленького радиоприемника, какого сроду не было ни у кого из деревенских мальчишек!

ВСТРЕЧА С ЧЕРТОМ

Всю неделю Петрусь не ходил к бабушке. Не хотелось встречаться с Лаврентием Васильевичем. Начнет говорить про одно, а понимать, выходит, надо по-другому. Какой-то он оказался не такой, как все. Хитрый, неискренний и разговор вел в церкви непонятный. Доходы какие-то хочет делить поровну!

Но однажды вечером Лаврентий Васильевич заявился сам, спросил с порога:

— Куда ты пропал, Петрусь? Уж не захворал ли?

Голос его звучал, как всегда, спокойно, доброжелательно, но Петрусь уже не верил ему.

Поглядывая на мальчика, Лаврентий Васильевич прошел вперед, сел на лавку.

— Думаю, чего это Петрусь не идет, дай-ка наведаю.

— Дядя Лаврентий… — начал было Петрусь, но замолчал, покраснел, застеснялся.

— Ну, ну, спрашивай, — подбодрил его Лаврентий Васильевич. — О чем хотел узнать?

— С тем дядькой, который свечи продавал, о чем вы говорили? Иконами торговать собирались?

Теперь Петрусь смотрел на него смело, даже с вызовом. Лаврентий Васильевич наморщил лоб, словно силился вспомнить.

— Ну, в тот раз, в церкви, вы еще за колонной стояли, — напомнил Петрусь.

Лаврентий Васильевич пожал плечами:

— О чем? Ничего не понимаю. А ты, Петрусь, может, в самом деле заболел? Температуришь…

— Неужели забыли? У него еще борода такая, черная.

— А, вон ты о ком! — вдруг заулыбался Лаврентий Васильевич. — Ну и память у тебя. Все упомнил. Молодец. Только как же ты не узнал того человека? Он же наш, деревенский. Вот я по-свойски зашел к нему. Но о чем говорили… — Лаврентий Васильевич недоуменно вскинул брови, развел руками. — Что-то ты путаешь, Петрусь. Никакого разговора не было. Может, кто-то и говорил рядом, а тебе показалось… Ты где стоял?

— Тоже за колонной, только с другой стороны, и вы меня не видели.

Лаврентий Васильевич вдруг просиял, как красное солнышко, стукнул себя по лбу:

— Постой, постой… Подходил еще дьякон. Вот память — прямо как решето. Они вроде о своих делах вели разговор. Правда, я не прислушивался, но разговор такой был… вспомнил. И ты из-за этого перестал к нам ходить?

Петрусь кивнул и неуверенно прибавил:

— Мне показалось тогда, что это был ваш голос…

— Бывает, бывает… — согласно закивал головой Лаврентий Васильевич. — А икон тех бояться не надо. Ничего в них вредного для людей нет, душу смягчают они — вот и все. Ну, да не будем об этом, — проговорил он, заметив, как у Петруся нахмурилось лицо. — Я пришел узнать, в лес пойдем?

Еще минуту назад Петрусь отказался бы, но сейчас он уже ничего не имел против Лаврентия Васильевича и с радостью согласился:

— Пойдемте!

…— Эге-ге-ге-е-ей!..

Голос пролетел на ту сторону оврага и пропал в лесу. Недаром старые люди говорят, что лес все слышит. А он, оказывается, не только слышит, но и возвращает голос! Далекое эхо не понравилось Петрусю. Показалось, будто кто-то передразнивает его густым басом.