И мне будет тепло - [28]

После короткого разговора со священником Сагенай испугался еще больше. Лемуты действительно подходили к поселку. Дозорные вовремя заметили приближающийся отряд и людей-крыс встретили запертые ворота и строй молчаливых лучников, укрывшихся за стенами. Крысы были неважными лучниками, а ломиться на высокую стену без осадных орудий — было истинное безумство.

И тогда впереди показался старшие слуги Нечистого. Адептов черного братства было двое. Худощавые, завернутые в черные плащи, больше похожие на саван, они действительно казались братьями. Даже узкие бесцветные лица были похожи.

— Сдавайтесь! — раздался над головами мысленный приказ.

— Как бы не так! — откликнулся сверху голос пера Рамано, старшего священника. Трое его помощников окружили начальника, готовые вступить в завязавшуюся ментальную битву. Шансы были приблизительно равные. Тем более если учесть расстояние, разделявшее противников. Нападать будет много сложнее, чем защищаться.

Слуги Нечистого ударили одновременно. Но этого удара ждали. Общий, тщательно сплетенный щит, встретил поток вражеской энергии, заглушил, смешал, превратив из беспрекословного приказа в обычный, привычный уху шум. Следующий выпад был уж совсем грубый. Не так просто заставить умереть даже обычного, неспособного к телепатии человека — упрямое сердце продолжает биться, наплевав на приказы обезумившего мозга, разгибаются, почувствовав боль, онемевшие мышцы. И уж тем более, почти невозможно уничтожить тренированного заклинателя.

И потому, прикрываясь от второго, сильного, но, в общем-то, неопасного удара, священники пропустили третий. Рамано свалился на землю, схватившись руками за живот. Долгая судорога вывернула управителя наизнанку, его вырвало, один раз, другой, третий…

Какая малость, легкое раздражение рвотного центра… Это даже не вмешательство, нет. Достаточно немного усилить ощущение от обычного глотка. Но этого хватило, чтобы все четверо защитников поселка катались по траве, безнадежно пытаясь сдержать рвущийся наружу желудок. Хорошо хоть, что ментальный щит, созданный годами упорных тренировок, существовал скорее на уровне подсознания — даже у спящего киллмена, а уж тем более у священника-заклинателя, невозможно прочесть мысли.

Слуга Нечистого шагнул к частоколу, усиливая воздействие. Новая, еще более мучительная судорога скрутила священника. Перед глазами поплыло, словно он перебрал сока гигантского трюфеля, почти невесомое тело непослушно зашевелилось, и тут же скорчилось, выворачиваясь наизнанку.

До дубового частокола оставалась никак не меньше трехсот ярдов, и все-таки длинная, почти не оперенная стрела, в стремительно-бесшумном полете дотянулась до закутанной в плащ фигуры, ударила в грудь, сбивая адепта на землю.

Когда рвота, наконец, прекратилась, Рамано лежал почти без сознания. Время от времени по телу прокатывался запоздалый спазм, и тогда священник жалобно стонал и переворачивался на бок. Подбежавшие женщины помогли управителю подняться, вытерли лицо и одежду мокрым полотенцем.

Когда священник смог забраться на стену, отряд лемутов уже скрылся в тайге. Оставшись в одиночестве, слуга Нечистого не решился продолжить штурм.

Следующие два дня жители провели за крепкими бревнами частокола, ожидая возвращения разведчиков. Наконец воротились посланные за лемутским отрядом киллмены. Люди-крысы быстро, не останавливаясь даже ради еды, уходили на север. А еще через три дня у стен поселка появилась пятерка Сагеная.

Смерть адепта темного братства, конечно, радостная весть, но вот крупный отряд, обгонявший на несколько дней караван… Сагенай восстановил перед глазами образ карты, пригляделся, рассматривая дальнейший путь. Ну конечно, впереди в каких-то полутора неделях пути начинались горы. Священник представил узкое ущелье и поток камней, стремительно стекающий на мечущихся в панике лорсов. Вообразил на миг раздавленных, перемолотых людей и холодное презрительное лицо Нечистого, разглядел, как тот медленно шагает по пыльной дороге, стараясь не запачкать край длинного черного плаща.

Видениям, также как и приметам, Сагенай доверял. Попрощавшись с пером Рамано и выспросив самую короткую дорогу, пятерка киллменов отправилась в путь. На тракт маленький отряд вышел почти одновременно с караваном. Пыльное облако зависло впереди, всего в какой-то миле. Вот только двигался основной отряд куда быстрее пешего человека.

Мыслесвязь Сагенай применять испугался — Нечистый мог почувствовать разговор. И пришлось, скинув на землю котомки с едой, мчаться во весь опор, догоняя длинноногих лорсов. Слава богу, что через полчаса в караване кто-то заметил пятерых бегущих людей — отряд остановился, около десятка всадников галопом двинулись навстречу.

В караване оказались и запасные лорсы, и еда, и даже довольно точная карта. Как-то само собой получилось, что Сагенай оказался старшим в отряде. Остальные священники молчаливо признали его право раздавать приказы — сейчас Сагенай был самый осведомленный из всех, и значит именно он должен решать и командовать.

Весь оставшийся путь отряд промчался практически галопом. И если бы не телеги, изрядно тормозившие караван, к ущелью они добрались бы раньше Нечистого. Но медлительный обоз нельзя было бросить — вряд ли в небольшой Слаузе найдется столько телег, и потому приходилось все время сдерживать нетерпеливых лорсов и поджидать плетущиеся позади колымаги.