И любовь их и ненависть их… - [8]

— Явилась?! — спросила Кира громким и резким голосом. — Ну, иди, иди сюда!

— Не подходи к ней близко, — сказал Ромка неуверенно и даже как-то робко. — Она бешеная. Она кусается.

Он отодвинулся чуть назад, словно бы спрятавшись за Леру. А она пробормотала что-то — то ли «зачем», то ли «зайдем».

— Что ты там мямлишь, скелетина?! Я не слышу! Иди сюда, сказано! Что, тупая?!

— Она оглохла, — сказала Людка севшим голосом, но в голосе чувствовался смех.

— Иди, рыжая, бить не будем! — Лешка хихикнул — ужасно противно он хихикал. — Ну, дава-а-ай, — он поднял ногу и прикоснулся носком ботинка к горшку с калерией, — а то улетит твоя трава!

Лера подбежала к провалу так стремительно, что некоторые из нас слегка отпрянули. Она остановилась на самом краю, расширенными от ужаса глазами глядя на свои обожаемые цветы, словно это и впрямь были дети. Провал между нами сейчас казался бездной. В принципе, он был не только сейчас, на крыше, он существовал все время, что мы знали друг друга. Вот так и стояли — мы здесь, она там.

— Отдайте! — тихо сказала Лера — так тихо, что мы едва расслышали.

— Отдайте! — передразнил ее Женька. — Нормально не умеешь говорить?!

— Эй, Лерка, ты че так стоишь?! — снова встрял Лешка со своей улыбочкой — липкая она у него была, скользкая. — Че у тебя, кактус в трусах?!

И мы заржали, как делали это всегда. Лера оглянулась на Ромку, видимо надеясь на помощь, — неужели она не догадалась, что окно открыли изнутри?! Но Ромка только переступил с ноги на ногу и неопределенно улыбнулся — так иногда улыбаются люди, отказывая на улице назойливым попрошайкам. Челка упала ему на глаза, и он словно бы спрятался за ней.

— Хотим у тебя кое-что спросить, — произнесла я, понимая, что все ждут и моего участия. — Говорят, ты крадешь чужих парней?!

Теперь она смотрела на меня, явно ничего не понимая. Я отвела глаза, с досадой чувствуя, что краснею. Ромка за спиной Леры корчил нам рожи, отчего Юлька, самая смешливая, беспрестанно хихикала.

— Что вам надо?! — сказала Лера уже тверже. — Зачем вы украли мои цветы? Я…

— А зачем ты увела моего парня?! — крикнула Кира, и ее глаза, обычно карие, вдруг сделались черными, как смола, и бешеными. — Ты меня уже достала, Пухлик! Везде твоя тупая рожа! Глиста! Что ты пялишься, дебилка?! Онемела что ли?! Что, пасть свою не можешь открыть?! Че от тебя так воняет, а?!! Нравится тебе Гарковский, ну и забирай, мне такой козел не нужен! Только тебе придется заплатить!

— Чем? — растерянно спросила Лера. Видите, она сразу готова была покориться — до того нас боялась. Другой бы сказал: «С какой стати?» — или еще что-нибудь в этом роде. А она спросила о цене.

— Чем? Да вот, мы уже и взяли! — Витька ткнул указательным пальцем в цветы, и лицо Леры передернулось, точно вместо пальца у него была рапира, и ткнул он не в цветы, а в нее. — Сойдет.

— Но если они тебе дороже, чем Ромка, — присоединила свой голос и Анька, — так бери их и вали! Выбирай!

— Выбирай! — крикнула Юлька и вздрогнула, словно испугавшись собственного голоса. — Выбирай!

— Выбирай!

— Выбирай!

— Выбирай!

Мы кривлялись и пели это одно-единственное слово, точно нелепую пародию на детскую песенку о каравае. В этот момент мы окончательно утратили способность соображать. Мы больше не были восемью отдельными людьми — мы стали единым организмом, примитивным и безумным. Мы не видели ничего кроме Леры — она словно разбухла, выросла до гигантских размеров, заслонив собой весь мир.

Лера, побелев, смотрела то на нас, то на цветы, то на Ромку. Ее взгляд прыгал туда-сюда, как мячик в теннисе. Она что-то говорила — я видела, что ее губы шевелятся, — но мы ничего не слышали. Наконец она отступила назад и уцепилась за Ромкину руку, и мы тотчас замолчали, и некоторое время на чердаке не было слышно ничего, кроме хриплого дыхания. Мы ждали, что она скажет. А она сказала: «Пошли, Рома».

— Так значит он?! — воскликнула Анька. — А как же цветочки?!

— Ты выбрала его? — спросила и Кира, скаля зубы в волчьей усмешке. — Говори: да или нет?! Ты русский понимаешь?! Да или нет?!

— Да, — едва слышно сказала Лера, и если б мы не ждали ответа так напряженно, то не услышали бы.

— Ну, все! — вдруг облегченно выдохнул Витька, неизвестно к кому обращаясь.

— Черт, Ромка, ты выиграл! — Кира рассмеялась с веселым изумлением. — Вот блин!

— Ну, я ж говорил. Все уже, да? А то мне этот цирк уже надоел! — громко сказал Ромка за спиной Леры, и она вздрогнула и оцепенела, точно сзади зашипела змея. А потом ее лицо и глаза вдруг стали безжизненными, пустыми, словно кто-то страшный прошелся по ним щеткой и вымел прочь все мысли, все чувства, выскреб все до единой пылинки. Мне показалось, что я смотрю в лицо трупа, и я перепугалась до смерти, и не одна я, потому что кто-то, по-моему, Юлька, спросил дрожащим голосом: «Лерка, ты че?»

— Ты что, и в самом деле поверила, что Ромка в тебя влюбился?! — Кира всплеснула руками, будто хотела показать, как она разочарована Лериной доверчивостью. — Ну ты больная! Да ты в зеркало хоть смотрелась когда-нибудь?! Да кто ты вообще, тупорылая?! Ромка, иди сюда!

— Фу, пусти! — сказал Ромка и стряхнул с себя Лерину руку так брезгливо, словно это был какой-то слизняк. — И как меня не стошнило?! Буэ, буэ!