И грянул шторм. Подлинная история отважного спасения на море - [40]

По второму сценарию оба выживших должны были спуститься по привязанному бросательному канату, а оказавшись на спасательном плоту, складным ножом перерезать веревку, соединяющую их с качающимся обломком танкера. Вне зависимости от того, какой план будет осуществлен в реальности, военнослужащие Береговой охраны на «Якутате» должны быстро начать тянуть за второй канат, подтаскивая выживших и плот к катеру до того, как их убьет переохлаждение.

План зависел от успешной передачи каната с «Якутата» на «Мерсер», стратегии, закончившейся неудачей предыдущей ночью. С одной стороны, Наабу надо было держать «Якутат» как можно ближе к корпусу, чтобы канат долетел до цели, но с другой стороны, «Мерсер» так сильно качало, что он не рисковал подойти слишком близко.

Нааб подошел на «Якутате» к наветренному борту танкера, держась настолько близко, наскольно отважился, и закричал выжившим в рупор: «Стойте и ловите бросательный конец – мы привяжем к нему плот!»

К этому времени нос «Мерсера» выступал из океана под углом в 45 градусов, его передняя часть полностью торчала над водой, а сломанный конец полностью погрузился. Галдину и Фармеру приходилось крепко держаться за внешний леер, чтобы не соскользнуть по наклонной палубе в пену, кипящую вокруг неровных кусков стали там, где раскололся танкер.

Нааб расположил «Якутат» так, чтобы его нос смотрел прямо на левый борт танкера. Люди на борту катера молча смотрели, как Уэйн Хиггинс, который должен был бросить конец, готовился к выстрелу из линемета. Линемет был модифицированной винтовкой «Спрингфилд» с кумулятивной гранатой, выстреливающей метательным снарядом. Метательный снаряд представлял собой 45-сантиметровый стальной прут, вставленный в дуло винтовки, а на конце, выступающем из дула винтовки, была закреплена 350-граммовая латунная гиря. Из латунной гири торчал небольшой стержень с круглым ушком, а к этому ушку был привязан тонкий бросательный конец, который тянулся в коробку длиной около двадцати сантиметров, прикрепленную к дулу винтовки. Конец свернут внутри коробки и готов преодолеть волны, когда метательный снаряд будет выпущен.

«Я стоял на самом краю носа, – вспоминает Хиггинс, – и боялся поскользнуться на льду, особенно потому, что я не мог схватиться руками за леер: надо было обеими руками держать винтовку. Я знал, что мы должны были бросить этот конец как можно быстрее, так как казалось, что сломанный корпус судна может в любую минуту перевернуться. Когда я выстрелил из винтовки, отдача была ужасной, левая рука соскользнула и указательный палец был разрезан коробкой с линем. Но выстрел выглядел хорошим».

Во время этой первой попытки конец дугой пролетел по воздуху, приземлившись почти прямо над Галдином и Фармером. Нааб помахал выжившим, чтобы они начали тянуть линь, а привязанный к другому канату плот был сброшен с катера в море.

Когда плот оказался рядом с носом «Мерсера», Фармер и Галдин закрепили конец линя, немного поколебались перед тем, как перелезть через леер, возможно, набираясь храбрости, прежде чем покинуть судно. Один из них (неизвестно кто) соскользнул по канату к воде. Он приземлился примерно в 45 метрах от плота и начал свой путь через ледяные волны к спасению. Потом он попытался залезть на плот, тот перевернулся. Тут же второй человек, возможно, пытаясь помочь товарищу, забыл о том, что надо отвязать конец от «Мерсера», и поскользил по бросательному концу в океан.

Экипаж «Якутата», который не мог помочь людям в воде, наблюдал, как Фармер и Галдин боролись в разрушавшихся волнах, отчаянно пытаясь крепко ухватиться за плот до того, как переохлаждение сделает их конечности бесполезными. В какой-то момент показалось, что океан заберет еще две жертвы, но мужчины мужественно боролись, и оба смогли ухватиться за плот, перевернуть его нужной стороной, а потом вскарабкаться на него и упасть на дно.

Но выжившим было далеко до спасения. Второй прыгнувший не отвязал конец от танкера перед прыжком, а теперь оба слишком замерзли, чтобы открыть складной нож и перерезать линь. А это значило, что плот нельзя было подтянуть к катеру.

Офицер по связи Билл Бликли, глядя в окно мостика «Якутата» на разворачивавшуюся драму, думал, не повторится ли снова та сцена, которую он видел предыдущей ночью, когда моряки с танкера погибали прямо у него на глазах. Бликли не мог забыть образ людей, прыгавших с корабля и поглощаемых ледяным океаном, особенным потрясением стал один мужчина, которого после прыжка ударило о корпус танкера, а потом он ушел под воду.

Нааб, стоявший рядом с Бликли, сказал: «И что теперь мне делать? Если я подам назад и линь между нами и плотом разорвется, мы их потеряем». Подать назад означало дать задний ход. «Если линь между плотом и корпусом танкера разорвется, мы достанем их».

«У вас нет выбора, капитан, – сказал Бликли. – Подать назад и надеяться».

Нааб знал, что Бликли прав. Любое промедление означало смерть от переохлаждения для людей на плоту, тогда как разрыв линя давал шансы на выживание 50 на 50. Капитан отдал приказ подать назад, и все на катере задержали дыхание, гадая, какой канат разорвется. Или, что еще хуже, плот разорвет на части, отправив людей в волны.