И грянул гром, услышь крик мой… - [28]

– Вчера вечером, когда вы уже уснули, заходил мистер Эйвери, просил, чтоб я прихватила Ти-Джея, когда поеду в Стробери. Он поручил ему купить кое-что, чего не достал в лавке Уоллесов. О господи, только этого мне не хватало, чтоб этот малый заговорил меня до смерти, пока мы будем ехать вместе двадцать две мили.

К этому нечего было добавить, и Ба замолчала, Т. Дж. никогда не был ее любимчиком, и нам стало ясно, благодарить за этот счастливый случай мне и Стейси надо не кого-нибудь, а Т. Дж., Его Величество Несносность. Однако Т. Дж. был на удивление притихший, когда влез к нам в фургон, правда, думаю, в полчетвертого утра даже у Т. Дж. рот еще запечатан. Но к рассвету, когда осторожно всходящее солнце цвета бизоньей кожи простреливало своими бледными лучами лес, он уже совсем пробудился и трещал без умолку, как попугай какаду. Слушая его болтовню, я невольно пожалела, что он так быстро подольстился к Стейси и вернул себе его благосклонность, но Ба, нахмурившись, думала о чем-то своем и не останавливала его. Он проговорил всю оставшуюся дорогу до Стробери и, когда мы наконец прибыли, торжественно объявил:

– А теперь, дети, откройте глаза и смотрите, перед вами город Стробери, штат Миссисипи.

– Что это! – воскликнула я, и жестокое разочарование охватило меня при въезде в город.

Ничего общего с ошеломляющим, неприступным величием, какое я рисовала себе. Совсем наоборот, он оказался унылым, порыжелым. Новой в городе была лишь мощеная дорога, прорезавшая его центр и уходящая на север, на длинные линии электропоездов. Сама дорога была очерчена полосками красной грязи, испятнанной пучками бурой травы и подсохшими грязными лужицами. По другую сторону высокого деревянного тротуара выстроились унылого вида магазины с покосившимся крыльцом.

– Фу-у! – ворчала я. – Чем здесь хвалиться-то?

– Помалкивай, Кэсси, – сказала Ба. – И ты, Ти-Джей. Мы уже в городе и ведите себя как положено. Через какой-нибудь час сюда понаедет столько народу со всех концов округа, что надо держаться очень осмотрительно, чтобы не попасть в какую неприятность.

Но вот магазины уступили место еще спавшим домам, и мы свернули на грязную дорогу, которая вела мимо еще каких-то лавок к широкому лугу, утыканному деревянными прилавками. При въезде на этот луг уже стояло несколько фермерских фургонов и пикапов, но Ба повела наш к дальнему его краю, где было еще два, и, вылезая из фургона, сказала:

– Раньше нас, слава богу, не так много народу наехало. А то летом случалось приезжать еще в пятницу, и, чтоб пробраться к такому удобному местечку, вся ночь проходила. – Она подошла к задку повозки. – Стейси, подождите-ка с Ти-Джеем спускаться, пододвиньте поближе сюда бидоны с молоком, чтоб мне легче было их снять.

– Ба, – спросила я, следуя за ней по пятам, – а эти люди тоже приехали продавать молоко и яички?

– Надеюсь, не все. Кой-кто мясо и овощи, стеганые одеяла, куртки, платья и всякое прочее. Хотя боле всего, я думаю, то ж самое, что мы.

Я внимательно оглядела фургоны, остановившиеся при въезде на луг, и воскликнула возмущенно:

– Что за чертовщина, почему мы так далеко забрались? Нас же никто тут не увидит.

– Попридержи-ка язычок, детка, – предупредила Ба. Потом, расставив бидоны с молоком и корзины с яичками поближе к краю фургона, она, уже смягчившись, пообещала: – Все будет хорошо. У меня есть постоянные покупатели, прежде чем делать покупки, они посмотрят, приехала я или нет.

– Да они не найдут нас здесь, так далеко, – брюмчала я.

Может быть, Ба и знала, что делает, только мне казалось, что это глупее глупого – останавливаться так далеко от въезда. Большинство других фермеров казались мне умнее, и я изо всех сил старалась убедить Ба, что выгоднее и нам поставить наш фургон впереди.

– Ба, ну почему бы и нам не поставить наш фургон впереди, рядом с другими? Там же полно места, и нам легче будет все продать.

– Кэсси, те фургоны принадлежат белым, – рассерженно ответила Ба, как будто это объясняло все. – А теперь помолчи, лучше помоги мне вытащить наш товар.

– Тьфу ты, – фырчала я, принимая одну из корзин из рук Стейси. – Пока они сюда проберутся, они собьют подошвы и натрут мозоли.

К полудню толпа, запрудившая луг в начале утра, постепенно поредела, фургоны и грузовики подбирали опустошенную тару и укатывали в город. Покончив с холодным завтраком из сосисок и кукурузных лепешек, которые мы запивали скисшим молоком, мы тоже последовали их примеру.

На главной улице Стробери Ба еще раз остановила наш фургон у дома, перед которым на ржавом столбе красовались четыре вывески. Одна из них гласила: «Уэйд У. Джемисон, адвокат».

– Здесь живет мистер Джемисон? – обрадовалась я, спрыгивая на землю. – Я хочу повидаться с ним.

– Он здесь не живет, – сказала Ба, раскрывая свой большой кошелек. Из него она вытащила длинный сверток, обернутый пеньковым лоскутом, проверила, что внутри, и осторожно спрятала. – Здесь его контора, у меня к нему дело. А ты полезай лучше обратно в фургон.

Ба соскочила на землю, но я влезать назад не захотела.

– Ну, Ба, разве я не могу просто зайти и сказать ему «здравствуйте»? – настаивала я.