И финн - [3]
( ( (
В больничном саду. В синей пижаме я жалок. Как заключенный. Как больной. Она права!
С желтой книгой в руках на зеленой скамейке, а кругом синие пижамы! А пропо: читаю Письма Ван Гога. Утешительно и ободряюще эпистолы врачуют. Как песнопенья.
( ( (
Капитан Игорь Иваныч, молодой симпатичный инквизитор, наливает в колбу розовый раствор. Болезни несмертельной но опасной должны соответствовать и пытки-процедуры невысшего разряда. Промывание, пар экзампль. Начинает жечь. На робкие стоны Доктор отвечает: терпи!
Внутренний амплификадор (простите хочется по-испански в память о инквизиции назвать) доводит мои страдания до стона...
( ( (
Возвращение из госпиталя (франц.)
Встречает у входа. Идем по Фонтанке, дальше через мост к Садовой. Обедаем в ресторанчике Белые ночи . Он снимает комнатку поблизости: у Никольского моста. Уютная комнатка: темно зеленые обои. Окна во двор: сейчас там цветет черемуха. По утрам и вечерам благовест.
Семейные сцены (франц.) Быт. Роман продолжается.
Забыть все и жить? Молчать или болтать? Москву (о Москве?) Все! Храм. Сцены.
Много пошлости. Море.
( ( (
У монахини Руфины в келейке живет певчий Василий (ах музыкант мой музыкант!). Но это не музыкант из моего романа (тот - в Тавриде). Комнатка-келейка обставлена бесхитростно: справа стена с иконами, шкафчик, зеленый диванчик, на нем спит Руфина. (она тридцать лет проработала грузчицей, похоронила мужа, дала обет, теперь живет монахиней в миру. Ей уж за восемьдесят лет).
Слева: железная кровать с мягкими тюфяками и подушками, где спит Василий. Портрет (франц.): здоровый малый, с усами для неотразимости, рыжую бороду шелковую состриг. Густая шевелюра. Возраст: примерно лет тридцати.
На стене противоположной цветные фотографии: кошки, собаки, обезьяны, цветы. И вообще цветы - в изобилии. Пети паради (фр.) Комнатные цветы (фр.) Из-за кактусов не видно окна. Два чучела птиц. Если открыть окно может создаться впечатление что пение доносится не с улицы, а поют именно эти птицы. Иллюзия счастливой земной комнаты (до грехопадения). Серый рябчик и коростель среди кактусов, традесканций и др. А также календари и фотографии с изображением певиц и певцов.
Пародия на Распутина Василий? Размах, кажется, не тот...
Говорит: у меня в деревне пять... Сами приходят... Я им, конечно, подарки привожу...
Василий соперник? Мне так кажется. Хотя Сашенька обижается и клянется, что нет.
Да. Василий певчий в хоре... Мягкая кровать. Комната полукелья. Полу... Я не считаю, что это пошлейший стиль: цветы, птицы, фотографии. Просто мироустройство такое. Рядом - святость очищающая. Василий любит природу. Мечтает: куплю себе дом. Уточек буду разводить. Курочек.
Еще говорит: надо следить за собой если хочешь нравиться. Он холеный. А усы какие! Голос - мягкий. (Повадки все мягкие но не как масло.) Туалет пошл: светло-зеленые брюки, красная рубашка.
( ( (
Такая ситюасьон (фр.): приехали в Москву позвонили Василию. Сашенька сказал, что приехал со мной. Он непосредственный. Василий нас приглашает на обед. Там меня ждет сюрприз: кровать-то в келейке у матушки одна! Я аск: где же Саша спать будет? Да вот кровать большая - ответ. Вертеп! - мысль в голове. Он мне: ты вечно плохое думаешь. Майн Гот!
Первый день в Москве. Сентиментализм и романтизм утра: московские дворики ет сетера. Завтракаем в кафе недалеко от церкви Иоанна-воина на Якиманке: смеемся, веселое настроение. Сидим во дворе рядом с деревянным зайцем. Идем смотреть Кандинского в Зал на Крымском валу.
Ночью записано, желтым карандашом: ревность. В пустой комнате бьют часы. Я не сплю - думаю о нем. Он лежит в одной кровати с певчим Василием.
В оправдание себя: я же не знал, что у Васи нет другой кровати. Когда вечером я уезжал ночевать к знакомым я грустно сказал ему: можешь оставаться с Василием. Он: какая глупость!
Я уехал и полночи не мог заснуть. На следующий день я ультимативно заявил: или остаешься там, где ты ночевал или ищем место для двоих. Василий проявил благородство и договорился со своими друзьями о ночлеге. Он был обижен на Сашеньку за то, что тот остался со мной. Но это все произошло на следующий день. До этого - музыка ревности в крови.
Объяснение на Рогожском кладбище. Примирение. С. клянется в невинности. Василий обижен. Идем в гости к его друзьям.
На следующий день опять обедаем в комнатке Руфины (с одной стороны: коты-обезьяны, певицы, цветы, с другой - иконы, старушка на зеленом диване, монахиня). Главное - кровать.
От пошлости спасает Васина любовь к пению.
Соседка пьяная старушка (не монашка Марфа Владимировна) поет. Вечер вечереет. (записано в деревне, где провел несколько дней, уехав из Москвы, Сашеньку в тот же день отправив в Ленинград).
( ( (
Чтобы утолить ненужную тревогу... Выхожу на улицу посмотреть закат. Бани, скворечники, огороды - небо спокойное перед ночной тьмой. Покоя не нахожу: московские сцены перед глазами (а до них - ленинградские). За мученье, за гибель. Я знаю. Все равно ет сетера. Таково настроение.
( ( (
Думаю о подлости, предательстве. За несколько мгновений счастья туман ревности. Сырой окутывает, не дает заснуть. Полная апатия. Читаю Спинозу в деревне: у леса... О свободе, пар экзампль. Всякое думаю: дни в больнице неволя. Недуг защищает. На воле - любовь. Без него нет свободы-покоя. С ним тоже тюрьма. В деревне-непокой-свобода. Ах дайте, дайте мне: относительно поется? Кстати: Бородин-химик тоже в Академии служил.
«Дорога в У.», по которой Александр Ильянен удаляется от (русского) романа, виртуозно путая следы и минуя неизбежные, казалось бы, ловушки, — прихотлива, как (французская) речь, отчетлива, как нотная запись, и грустна, как воспоминание. Я благодарен возможности быть его попутчиком. Глеб МоревОбрывки разговоров и цитат, салонный лепет заброшенной столицы — «Дорога в У.» вымощена булыжниками повседневного хаоса. Герои Ильянена обитают в мире экспрессионистской кинохроники, наполненном тайными энергиями, но лишенном глаголов действия.
Роман Юлии Краковской поднимает самые актуальные темы сегодняшней общественной дискуссии – темы абьюза и манипуляции. Оказавшись в чужой стране, с новой семьей и на новой работе, героиня книги, кажется, может рассчитывать на поддержку самых близких людей – любимого мужа и лучшей подруги. Но именно эти люди начинают искать у нее слабые места… Содержит нецензурную брань.
Автор много лет исследовала судьбы и творчество крымских поэтов первой половины ХХ века. Отдельный пласт — это очерки о крымском периоде жизни Марины Цветаевой. Рассказы Е. Скрябиной во многом биографичны, посвящены крымским путешествиям и встречам. Первая книга автора «Дорогами Киммерии» вышла в 2001 году в Феодосии (Издательский дом «Коктебель») и включала в себя ранние рассказы, очерки о крымских писателях и ученых. Иллюстрировали сборник петербургские художники Оксана Хейлик и Сергей Ломако.
В каждом произведении цикла — история катарсиса и любви. Вы найдёте ответы на вопросы о смысле жизни, секретах счастья, гармонии в отношениях между мужчиной и женщиной. Умение героев быть выше конфликтов, приобретать позитивный опыт, решая сложные задачи судьбы, — альтернатива насилию на страницах современной прозы. Причём читателю даётся возможность из поглотителя сюжетов стать соучастником перемен к лучшему: «Начни менять мир с самого себя!». Это первая книга в концепции оптимализма.
Перед вами книга человека, которому есть что сказать. Она написана моряком, потому — о возвращении. Мужчиной, потому — о женщинах. Современником — о людях, среди людей. Человеком, знающим цену каждому часу, прожитому на земле и на море. Значит — вдвойне. Он обладает талантом писать достоверно и зримо, просто и трогательно. Поэтому читатель становится участником событий. Перо автора заряжает энергией, хочется понять и искать тот исток, который питает человеческую душу.
Когда в Южной Дакоте происходит кровавая резня индейских племен, трехлетняя Эмили остается без матери. Путешествующий английский фотограф забирает сиротку с собой, чтобы воспитывать ее в своем особняке в Йоркшире. Девочка растет, ходит в школу, учится читать. Вся деревня полнится слухами и вопросами: откуда на самом деле взялась Эмили и какого она происхождения? Фотограф вынужден идти на уловки и дарит уже выросшей девушке неожиданный подарок — велосипед. Вскоре вылазки в отдаленные уголки приводят Эмили к открытию тайны, которая поделит всю деревню пополам.
Генерал-лейтенант Александр Александрович Боровский зачитал приказ командующего Добровольческой армии генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова, который гласил, что прапорщик де Боде украл петуха, то есть совершил акт мародёрства, прапорщика отдать под суд, суду разобраться с данным делом и сурово наказать виновного, о выполнении — доложить.