И это называется будни - [76]

— Слушай, Женя, день сегодня у нас удачный, даже знаменательный, пойдем пропустим по маленькой, — предложил Юрий.

Отказать прямо Женя из деликатности постеснялся, избрал более вежливую форму — сказал, что ему нужно во Дворец культуры: обещал Зое зайти к концу репетиции.

— Что ж, во дворец — так во дворец. — Юрий не уловил или не захотел уловить желания отделаться от него. — А там вместе решим — куда.

Как ни спешили они, все же опоздали. Зоя уже прогуливалась по улице с Хорунжим, а это означало, что и его придется прихватить с собой.

…Сквозь огромное, раскрытое на всю ширину окно ресторана хорошо смотрится. Зеленые дворы, зеленые улицы, зеленые крыши вплоть до самого берега. Только старинное кирпичной кладки здание, занимающее целый квартал, грязновато-оранжевым прямоугольником врезывается в зеленый массив. А вдали, до самого горизонта, — неправдоподобно синее море. Все нравится Юрию в этом уютном месте. И свежий ветерок, доносящий запахи цветов, обильно высаженных на просторном балконе, и малолюдье, и милая неприхотливость, с какой оформлено помещение ресторана, и даже кокетливые кружевные фартучки официанток. Не устраивает только Хорунжий с его самоуверенностью. Держится как ресторанный завсегдатай, осчастлививший своим присутствием компанию неопытных новичков.

Он спустил Хорунжему, когда тот, отстранив Женю, демонстративно уселся рядом с Зоей, когда, заказывая еду для себя, не поинтересовался, что будут есть и пить другие. Но когда Хорунжий, присвоив себе право тамады, собрался произнести тост, остановил его.

— По неписаным правилам первый тост принадлежит тому, кто пригласил в ресторан. — Сказано это было вежливо, но достаточно решительно. — Предлагаю осушить рюмки за двух хороших людей — за Женю и Зою. Пусть их любовь будет такой же коррозиеустойчивой, как нержавеющая сталь!

Чокнулись. По-разному. Трое — с жаром, четвертый — сдержанно. И выпили по-разному. Трое — до дна, четвертый — чуть пригубил. Но этот номер Хорунжему не прошел, Юрий указал на рюмку.

— Не вытрющивайся и не строй из себя красну девицу. Опрокинь!

— Коньяк что-то сивухой отдает, — попробовал оправдаться Хорунжий.

Юрий взял рюмку, выплеснул ее содержимое в цветы, налил водки.

— Препятствие устранено, водка ничем кроме как водкой не отдает. — Налив всем остальным коньяку, добавил: — Поскольку среди нас оказался один несознательный, дадим ему возможность подтянуться. Для закрепления — тост тот же самый. За Зою и Женю. Ну! И не абы как.

Виктор по натуре артист. У него неплохо получается и принц Солор, и хан Гирей, роли довольно разные. Только сыграть благожелателя ему не удалось. Он лихо опрокинул рюмку, но водка пошла тяжело. Проглотил и скривился.

Юрий не преминул добить его.

— Да разве так пьют, если от души! Когда действительно хотят, чтоб пожелание исполнилось, получается по-другому.

Налив себе еще рюмку, выпил ее одним духом, как воду, и заулыбался Зое во все лицо.

Не очень довольна Зоя сегодняшней компанией, а особенно Виктором. Напустил на себя форс и держится с Женей как удачливый соперник. Со стороны может показаться, что в этом трио именно Женя лишний, нежеланный, случайно приставший. А тут еще затесался Юрий. Парень явно выпить не дурак и к тому же воинственно настроен. Переберет — кто знает, чем все кончится. Хорунжий далеко не ангел, два щелчка уже получил, стерпит ли, если Юрий добавит?

А Хорунжий тем временем попытался затеять общий разговор. Поахал насчет препаскудного положения в доменном цехе — придется настояться без чугуна — никто не откликнулся: пришли сюда в настроении приподнятом, незачем его омрачать; ткнулся в политику — не поддержали. И тогда он оседлал своего любимого конька — принялся рассказывать, с каким подъемом идут у них репетиции, как великолепно справляется Зоя с ролью Джульетты, сколько чувства вкладывает в игру. Хорунжий умышленно уснащал свою речь специфическими балетными терминами, старался блеснуть и общими познаниями в области балета, подчеркивая тем самым, что все, о чем он говорит, выше понимания Юрия.

— На двух солистах спектакль все равно не выедет, — мрачно отозвался Женя.

— Ты что, все еще против «Ромео и Джульетты»? — удивилась Зоя.

— Нет, он против Ромео, — как бы походя обронил Виктор и, не дав Жене опомниться, добавил: — Что ж, на фоне остального ансамбля солисты только выиграют.

Юрий хоть и охмелел, но держался благопристойно и в разговор не встревал. А сейчас не упустил случая осадить зарвавшегося премьера.

— Тоже мне точка зрения — пожинать лавры на бесславии других. О спектакле надо думать в целом. А у тебя как-то странно выходит — в темноте, мол, и гнилушка светит.

Пропустив слова Юрия мимо ушей, Виктор обратился к Жене:

— «Ромео и Джульетта» как раз тот спектакль, который на двух солистах и держится. Остальные почти не танцуют. Нянька, гонец, аптекарь, папы, мамы — всем им как танцорам делать нечего. Так что, если говорить по-серьезному, я твой прогнозы не разделяю и не одобряю. И раз уж пошло на откровенность, то я вообще тебя не одобряю. Закопался в технике и больше ничего не знаешь. Работа и работа. Как у робота. А что для полноты жизни? Для ощущения ее красоты?