И это называется будни - [73]

«А этот чего явился? — недружелюбно подумал про себя Збандут, взглянув на крупнощекое, поблескивающее испариной лицо Троилина с глубокими складками на лбу. — Полюбоваться плодами работы преемника? Небось злорадствует: «При мне тоже кое-что было, но такого, чтоб трубы валились…» И радость при появлении этих людей, озабоченных судьбой завода, стала меркнуть.

Окульшин был предельно краток.

— Единственный выход — железная труба, то есть рудаевский вариант, — заявил он. — Но Рудаеву это кажется простым, а нам — не очень. Изготовить обечайки с такой точностью, чтобы стыковались одна с другой, нам не удастся.

А дальше — молчание. Тяжелое, давящее молчание. И неожиданно — голос Троилина. Глухой, низкий, он показался неуместно громким в застоявшейся тишине.

— Незачем гнуть обечайки. Возьмите на Строймаше готовые, сваренные корпуса цистерн. Без днищ, разумеется. Они абсолютно одинаковы по размерам. Одна на другую — и труба готова.

Збандут не спешил радоваться этой подсказке. Вот обрадовался предложению Рудаева, а оно оказалось не так-то легко выполнимым.

— А диаметр? — засомневался Шевляков. — При меньшем диаметре и тяга будет меньше.

— Лучше работать с плохой трубой, чем стоять в ожидании хорошей, — возразил ему Троилин.

— Не настолько уж и плохой. Проигрыш в диаметре мы можем компенсировать высотой для усиления тяги, — сразу сообразил Збандут. — Блестящая мысль, Игнатий Фомич. — И про себя: «Мужичок этот вовсе не такой одномерный, как мне его обрисовали. А что, если предложить ему должность в техническом отделе? Может, наскучило сидеть дома да разводить виноград? Балластом не будет. Не сегодня, конечно, чтобы не выглядело как благодарность за спасительную идею. Однако поощрить его чем-то следовало бы сразу».

И Збандут обратился к Золотареву:

— Оформите рационализаторские предложения Бориса Серафимовича и Игнатия Фомича. Только оставьте свою привычку жаться при подсчете и тянуть с выплатой.

— Ну что вы! Зачем! — встрепенулся Троилин, хотя лицо его протеста не отобразило.

— И обязательно доведите до сведения людей через городскую газету обо всем, что сегодня произошло. Как мы попали в яму и кто помог из нее выкарабкаться. Но даже не это главное. Весь город знает о происшествии, газете просто неприлично замалчивать его. Пресса подчас предпочитает страусову политику — прячет голову под крыло. Об успехах кричим без устали, а свершится вот такое… Люди должны знать, что произошло, отчего произошло. Не так вредно незнание, как полузнание. Именно оно порождает и ложные слухи, и кривотолки. И еще один смысл будет в такой информации: пусть каждый рабочий лишний раз почувствует ответственность за свой пост. Сплоховал один человек, а сорвана работа целого завода на многие недели. Хорошо, если без похорон обойдется. Еще неизвестно, что там под обломками трубы…

— Я с такой задачей не справлюсь, — заартачился Золотарев. — Это для опытного пера. Пусть бы Лагутина.

— Попросите. Можете от моего имени.

И Збандут стал распределять, кто чем должен заниматься, кто за что отвечает.

— С установлением нового всесоюзного рекорда вас, Валентин Саввич! — прокричал в трубку Суровцев, когда ровно в девять Збандут вызвал его по телефону. — От чудес всякого рода мы не застрахованы, но чтобы домну лишить трубы… Такого я пока не видывал и даже не слыхивал. А все потому, что порядка на заводе нет. Один получил распоряжение и счел возможным не выполнить, другой распорядился и не проверил. Я об автоматике.

Збандут не издал ни звука.

— Вы меня слышите? — спросил Суровцев.

— Да.

— Почему молчите?

— Когда отвечать нечего, лучше ничего не отвечать.

— А скажите, почему о такой крупной аварии сообщает в Москву не директор завода, а начальник цеха?

— Я заставил его из педагогических соображений. Чтобы почувствовал, чего это стоит.

— Воспитанием следовало заниматься раньше. За такие действия гнать нужно, а не воспитывать! Теперь посоветуйте, какую трубу не класть — на Запсибе, в Кривом Роге или в Челябинске? Три трубы кладем одновременно!

— Когда мы задаем вам аналогичные вопросы, у вас ответ один: «Смотрите сами, решайте на месте».

— Я бы в вашем положении вел себя скромнее, — посоветовал Суровцев. — Так все же какой пусковой объект рекомендуете задержать? Или из педагогических соображений мне вас переадресовать прямо к Председателю Совета Министров? Кстати, я ему еще не докладывал. Не знаю, не вижу, какой стройкой можно пренебречь.

— Мы от вас ничего не требуем, — успокаивающе произнес Збандут и рассказал, как предложили выйти из положения Рудаев и Троилин.

Суровцев удовлетворенно хмыкнул в трубку.

— Вот почему вы так расхрабрились! Что ж, в этом есть резон. Ставьте пока железную трубу, а потом, со временем, соорудим нормальную кирпичную.

— Нормальная теперь нас не устроит. Надо метров на десять выше. — Збандут решил сразу, если получится, заручиться согласием замминистра на удлинение трубы и в связи с этим на лишние затраты.

— Чтобы грохнулась еще сильнее? — поддел Суровцев и довольно спокойным тоном принялся расспрашивать, какие заказы заводу не удастся выполнить, сколько металла будет недодано к плану и как это скажется на экономике завода.