И это называется будни - [69]
Невольно принялся рассматривать свои руки. Крупные не по росту, крепкие не по возрасту. И кожа задубелая до сих пор не отошла. Это уже на весь остаток жизни. Погладил было Наташу по голове, а она съежилась, будто шваброй провел. Да, что-что, а руки тут такие не нужны. Зато есть у него другое преимущество перед молодыми. Перво-наперво — набитый годами глаз. Тончайшие оттенки цветов расплавленной стали улавливает он, точнее приборов определяет ее температуру. Да, да, точнее! Сколько раз было в мартене: замерят пирометристы температуру плавки, предупредят: учтите, холодна или перегрета. А он взглянет, как сталь льется с ложки, — и выпускает плавку. Ошибался? Было, но редко. Реже, чем те же пирометристы со своими хвалеными приборами. И цвет пламени он понимает хорошо, и содержание углерода определяет с точностью до двух-трех сотых процента по искорке, по тому, как она рвется в воздухе — звездасто или нет. Кто сейчас делает все это лучше него? И способность соображать в доли секунды у него выработана, как у стрелка, и никуда она не денется. Не-ет! Он еще покажет, что умеет, на что способна старая гвардия!
Пришел механик. С устало-безразличным видом осмотрел фурму — много их уже перепробовали и все без толку. Оставлять переутомленных людей сверхурочно согласия не дал, отложил испытание фурмы, как ни кипятился Серафим Гаврилович, на следующий день.
Можно было отправляться домой, но Серафиму Гавриловичу не терпелось подвигать пустой конвертор, проверить возможности своих рук. Он поднялся в дистрибуторскую к машинисту и стал терпеливо ждать непредвиденного простоя. Только зря. Работа ладилась, конвертор порожним не оставался. К тому же машинист смены был мало знаком Серафиму Гавриловичу, и просить его об услуге показалось неловко.
Так и ушел он домой несолоно хлебавши. Но, шагая по заводскому двору и воспроизводя в памяти всю последовательность манипуляций у пульта, нет-нет и ловил себя на том, что руки его непроизвольно повторяют движения дистрибуторщика.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ГЛАВА 1
Взрыв неимоверной силы сотряс все вокруг. Взметнулся ураганом упругий, пропитанный пылью воздух, ударил в стены домов, выдавил стекла. Погасли огни и звезды, стала черной ночь. А следом что-то чудовищно могучее обрушилось на землю, она дрогнула, словно раскололась.
«Война». Это была первая мысль, мелькнувшая у Збандута, прежде чем он открыл глаза. Слишком мощным, слишком страшным был взрыв, на заводе такого произойти не могло.
«Люди?!» — пронзило, как током.
Збандут вскочил с постели, бросился к распахнутому окну и ничего не увидел. Ни поселка, ни завода, точно стоял его дом в зловещей пустоте. Снится? Нет. Чересчур реально ощущение пыли во рту, на губах, в глазах. Щелкнул выключателем, но свет не загорелся. На ощупь набирая цифры, стал звонить диспетчеру завода, но все телефоны отвечали короткими гудками. Бросил трубку, чтобы диспетчер мог позвонить ему. Тот должен сделать это немедленно, как только выяснит обстановку. Стал поспешно одеваться, пытаясь сообразить в то же время, откуда донесся взрыв. Но разве поймешь, откуда, если слышал его сквозь сон. Снова подошел к окну. Тишина. Только где-то далеко перекликались паровозы да выли перепуганные псы. И вдруг со стороны доменного цеха послышалось натужное шипение воздуха, выпускаемого в атмосферу.
«Неужели в доменном? Но что? Что? И почему не звонят? Лишь бы не растерялись, лишь бы приняли все меры…» — лихорадочно твердил Збандут. Он понимал, что звонок не может последовать сразу. Диспетчер должен прежде всего разобраться сам, сделать все возможное, чтобы локализовать бедствие, а потом уже докладывать ему. Но как ни успокаивал себя, тревога охватывала его все больше.
«Люди… Что с людьми? Только б не было человеческих жертв. Можно залатать какой угодно прогар в мартеновской печи, можно поднять свалившийся паровоз, вот людей только не залатаешь, не поднимешь, не воскресишь… За людей ты несешь самую ответственную ответственность. Поспешить в заводоуправление? Шесть минут быстрой ходьбы — и там. А если позвонят в это время, если потребуется принять мгновенное решение — остановить агрегат, отключить газ? Может, разорвало газопровод и угарный доменный газ, этот безмолвный, невидимый, неосязаемый убийца, пустился бродяжничать в поисках жертв…»
Сцепив до скрипа зубы, Збандут схватил телефон, поставил его себе на колени, будто таким образом можно было сократить расстояние между ним и заводом, и стал звонить диспетчеру доменного цеха. Никакого ответа. Одни густые, продолжительные и совершенно безнадежные сигналы. Будто вымерли все. Позвонил на первую домну, на вторую, на третью — настоящая телефонная истерия — занято, занято, занято. Легкая испарина появилась у него над верхней губой, покрылись потом ладони.
Но вот до его ушей донесся надсадный сигнал машины «скорой помощи». Взглянул в окно — и не разглядел не только машины, но даже света фар. Она продвигалась среди кромешной тьмы мучительно медленно. И снова противное ощущение пыли на губах, знакомой заводской пыли.
Не выдержав дольше неизвестности, Збандут выскочил из дома. Мгла кое-где поредела, во всяком случае под ногами была видна земля и нет-нет из темноты выныривали то деревья, то ограда сквера. Шел быстро и шаги старался делать крупные. А в голове — хаос мыслей, предположений и картины одна другой страшнее: гора раскаленной шихты, вывалившейся из чрева домны; струя жидкого чугуна, прорвавшая горн и попавшая в воду, — в таких случаях двадцатитонный шлаковый ковш откидывает в сторону, как картонную коробку порывом ветра; треснувший сверху донизу каупер с раскаленной мелкозубой пастью. И все же ни одна из таких аварий не могла дать столь сильного взрыва, во всяком случае, не могла так встряхнуть землю.
В издание вошел широко известный роман Владимира Попова о рабочем классе в годы Великой Отечественной войны — «Сталь и шлак».Красочно и увлекательно писатель рассказывает о беспримерном подвиге советских металлургов, под бомбежками и обстрелами плавящих металл для победы, о мужестве подпольщиков, оставшихся на оккупированной территории и противодействующих врагу.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Роман «Закипела сталь» является продолжением романа «Сталь и шлак» и вместе с ним составляет дилогию, посвященную трудовым подвигам металлургов во время Великой Отечественной войны и героической борьбе подпольщиков с фашистскими оккупантами.
Основная линия романа связана с решением технической проблемы: коллектив шинного завода борется за новую, прогрессивную технологию. Но производственная сторона конфликта — лишь основа развертывающихся событий. Повествование постепенно захватывает читателя острой и драматической борьбой убеждений, характеров, человеческих страстей, неожиданными ходами и поворотами.
Это наиболее полная книга самобытного ленинградского писателя Бориса Рощина. В ее основе две повести — «Открытая дверь» и «Не без добрых людей», уже получившие широкую известность. Действие повестей происходит в районной заготовительной конторе, где властвует директор, насаждающий среди рабочих пьянство, дабы легче было подчинять их своей воле. Здоровые силы коллектива, ярким представителем которых является бригадир грузчиков Антоныч, восстают против этого зла. В книгу также вошли повести «Тайна», «Во дворе кричала собака» и другие, а также рассказы о природе и животных.
Автор книг «Голубой дымок вигвама», «Компасу надо верить», «Комендант Черного озера» В. Степаненко в романе «Где ночует зимний ветер» рассказывает о выборе своего места в жизни вчерашней десятиклассницей Анфисой Аникушкиной, приехавшей работать в геологическую партию на Полярный Урал из Москвы. Много интересных людей встречает Анфиса в этот ответственный для нее период — людей разного жизненного опыта, разных профессий. В экспедиции она приобщается к труду, проходит через суровые испытания, познает настоящую дружбу, встречает свою любовь.
В книгу украинского прозаика Федора Непоменко входят новые повесть и рассказы. В повести «Во всей своей полынной горечи» рассказывается о трагической судьбе колхозного объездчика Прокопа Багния. Жить среди людей, быть перед ними ответственным за каждый свой поступок — нравственный закон жизни каждого человека, и забвение его приводит к моральному распаду личности — такова главная идея повести, действие которой происходит в украинской деревне шестидесятых годов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.