И ещё чего-нибудь - [4]
- Ну, скажем так: это еще не "большая проза".
- Да я же говорю - я не писал это как прозу, просто набросал саму идею. Знаешь, очень часто, когда я представляю идею отчетливо - мне уже лень ее обрабатывать. Неинтересно.
- Я поняла. Идея ничего. Но все равно. Стихи у тебя куда лучше. Знаешь, у меня бывают моменты, когда устанавливается такая ровная, почти семейная жизнь. И тогда я вдруг посреди этого спокойствия достаю твои стихи - и старый бес снова просыпается, хочется куда-то сорваться... В общем, чувство, что есть еще что-то помимо моей тихой "потенциальной ямы"... А еще - так здорово узнавать все это: и "ватной лентой дым из трубы", и "Волну" на стене... Читаю и так отчетливо представляю себе эту квартиру, где не была с тех пор, и тебя, и твою Р-рр... ты читал ей "Ноябрьскую Сороку"?
- Читал. Ей не понравилось. Хотя она сказала, что слушать меня лучше, чем читать самой.
- А по-моему, наоборот: читать ты ни фига не умеешь!
- Ну не знаю. Ей вообще мое стихоплетство было неинтересно. И это, кстати, может быть, и хорошо, когда человеку, с которым живешь, наплевать на то, что ты пишешь. Вот ты, например, можешь меня запросто избаловать и испортить своим постоянным цитированием моих рифмованных глупостей...
- Ах так?! Ну ладно, считай, что я притворялась, чтоб тебя не обижать. На самом деле стихи у тя все па-аршивые, а прозу ва-ащще писать не умеешь. Э-э-э! (показывает острый розовый язычок, как будто конфета-"сосулька" во рту).
- Ага-ага. "...И вообще я тебя из головы выкинула." Чего ж читаешь-то их, да все новое требуешь? Э-э-э!
- Ну положим, я тебя выкинула, а не стихи. Это две большие разницы, почти никакой связи. А во-вторых, просто читать нечего, вот и читаем всякую дрянь. Э-э-э!
5.
- Глупая моя, глупая! Неужели ты не понимаешь, что в такой юбке до пола ты будешь гораздо сексапильнее всех этих коз, у которых из-под коротких тряпок трусы торчат? К тому же, мы едем в Новгород, а не в какую-нибудь "Невскую Мелодию", где на каждого посетителя - по полтора охранника и по две и две третьих шлюхи...
- Ты считал?
- Я считал.
- Ну, значит, там стоящая клиентура.
- Ага. Год как из деревни, а уже в пиджаках и с полными штанами визиток. Там меня даже один спросил: куда вы в Америке деньги вкладываете? Я чуть с табуретки не упал! Есть говорю, такое приспособление. Вроде папки, но по размеру не больше матки. Называется - бумажник. Туда и вкладываю. Вот такая клиентура... Их тут, кажется, кличут "новыми русскими". А чего нового, ума не приложу. Помнишь, у Мариенгофа был... как же его...
- "А руки я вам, Илья Петрович, не подам." Как тебе эта маечка?
- Во-во, Докучаев. Ничего маечка, вполне.
- Серьезно, я не знаю...
- Я серьезно. Повернись. Очень милая маечка, и ты в ней чудесно выглядишь.
- Издеваешься опять?... Ладно. С кем мы поедем?
- Может быть, вдвоем. Может быть, с моими - с батей и сестренкой. Она тебе понравится - очень прикольная девчонка. Классные картинки рисует, и придумывает к ним истории. Вот, например, такая история. "Жили-были на небе летающие коровы. Однажды у них родился маленький теленочек. На небо прилетела одна злая мушка и стала говорить, что теленочек летать не сможет, потому что у него крыльев совсем нет, да и вообще коровы не летают. Пока она все это говорила, на небе пошел дождь, крылья у заговорившейся мушки промокли, и она упала на землю". По-моему, очень милая история. Аринка тебе покажет эту картинку, когда приедем.
В Новгороде было тихо и хорошо, все по-старому - тот же обветшалый Кремль, тот же Волхов с сильным течением, которое унесло нас с Ленкой под мост, когда мы купались. Софийский собор был почти пуст, и я со стороны любовался ею, когда она ставила свечку.
- У тебя было обалденное лицо. Такое даже фотографировать нельзя. Было бы время - притащил бы пастели и нарисовал бы.
- Тебя бы выгнали. Тут, наверное, нельзя рисовать. Разве что иконы.
- У тебя был очень иконический лик. Я бы сказал, что спутал.
- Ох уж мне твои комплименты с двойным дном! Кстати, одна моя подруга сюда ездила креститься, я вот думаю - может, мне тоже?
- Давай-давай. Это сейчас не менее модно, чем радиотелефон, но гораздо дешевле.
- Да ну тебя.
Обедали в "Детинце", пили медовуху. Батя рассказывал, как они в молодости любили ходить сюда где-нибудь раз в месяц: тогда и медовуху делали, как положено - сорок дней. На выходе я фотографировал Ленку сидящей на перилах в страшно соблазнительных позах. Эти фотки почему-то не вышли. Вдвоем с ней после обеда поехали в Юрьев. Официально там все было закрыто, но проходившая мимо тетка показала нам лаз, которым пользуются местные художники, чтобы забираться внутрь.
- Я рассказала Саше твою историю про девочку, которая цитировала Джулию Робертс. Он сказал, что не заплатил бы за меня триста баксов. А ты бы заплатил?...
- Я бы заплатил 350.
- Ты свинья.
- Она останавливается, глаза полыхают гневом.
- Я думала, ты скажешь...
- А какого хрена я должен что-то говорить, а?! Твой мужик, с которым ты живешь уже больше года, о котором ты вечно повествуешь с эдаким придыханием, говорит, что не заплатил бы 300 баков за ночь с тобой! Это, значит, не свинство, да? Это значит "Сашенька", да?
Иисус из Назарета – центральная фигура не только для религиозной истории, но и для всей европейской культуры. Но лишь начиная с первой половины XVIII века в гуманитарной науке появился исследовательский интерес к реконструкции исторической судьбы этой легендарной личности. За 250 лет своего существования междисциплинарный проект, получивший название «Поиск исторического Иисуса», привлек множество авторитетных ученых, предлагавших свои методологические наработки и концепции для решения его основной задачи.
Великая честь выпала старосте Рогволду из племени русов и его дружине. Высшие Силы Добра вручают ему волшебный меч, способный одним, касанием уничтожить любую нечисть, и отправляют в дорогу на Перевал Странников. Перевал Странников — это граница, хрупкая грань между Добром и Злом, находящимися в постоянном противоборстве. Рогволд во что бы то ни стало должен добраться до Перевала и вручить меч его Стражам. Но Злые Силы не дремлют — они лихорадочно ищут Избранного, чтобы с помощью его клинка уничтожить всех своих врагов и обрести власть над миром...
Верховный Друид Мерлин клянется не допустить, чтобы меч Странников вернулся к Стражам, и отдает приказание погубить тех, кто дерзнул отправиться в смертельно опасный поход к Перевалу... Но разве существует сила, которая может остановить Рогволда и его друзей, когда их души переполняет боль за погибших родичей и жажда мести к беспощадному врагу? Пусть их всего пятеро, пусть впереди их ждет бой с шаманами племени Крысы, затаившийся колдун из храма бога-Паука и прочие неведомые пока испытания, — безудержно смелые герои, неустрашимые воины, презирая смерть, с неистовым упорством выбирают свой Путь...
Перед вами – удивительный, и даже уникальный в своём роде сборник. Дело в том, что компания Positive Technologies, специализирующаяся на системах киберзащиты, ежегодно проводит в Москве конференцию Positive Hack Days. Тысячи компьютерных гениев со всей России соревнуются… в скоростном взломе банкоматов и мобильных телефонов, моделей систем безопасности атомных станций и военных сетей. Парадокс? Ничуть. Чтобы что-то защитить нужно сначала понять, как это взломать.А где же тут киберпанк? А вот он: к конференции проводится конкурс рассказов.
Вначале было Слово. Именно оно – самый драгоценный дар, полученный людьми. А потом начались сложные отношения между Человеком и Словом. В их дружбе, вражде и сотрудничестве родилась особая магия – ее-то мы теперь и называем литературой. Герои рассказов и повестей в этой книге – Буква, Слово, Речь, Текст, Книга. Думаете, жизнь этих героев скучна и правильна, как учебник грамматики? Нет! Она полна опасных и прекрасных приключений! И выстрелы прогремят, и бурные страсти вскипят, и снова схватятся в драке Добро и Зло.
Перламутровый веер ситуаций, событий, зарисовок. Эпос и быт, космическая карусель, праздничное конфетти, домашнее тепло очага, грозный рокот миров. Фантастика и реальность, абсурд и мистика, упреждение зла добром, жизнь и деяния кошачьей когорты — это Котэрра, территория кошек.
«Автор объединил несколько произведений под одной обложкой, украсив ее замечательной собственной фотоработой, и дал название всей книге по самому значащему для него — „Соло для одного“. Соло — это что-то отдельно исполненное, а для одного — вероятно, для сына, которому посвящается, или для друга, многолетняя переписка с которым легла в основу задуманного? Может быть, замысел прост. Автор как бы просто взял и опубликовал с небольшими комментариями то, что давно лежало в тумбочке. Помните, у Окуджавы: „Дайте выплеснуть слова, что давно лежат в копилке…“ Но, раскрыв книгу, я понимаю, что Валерий Верхоглядов исполнил свое соло для каждого из многих других читателей, неравнодушных к таинству литературного творчества.
Этот роман о старости. Об оптимизме стариков и об их стремлении как можно дольше задержаться на земле. Содержит нецензурную брань.
Погода во всём мире сошла с ума. То ли потому, что учёные свой коллайдер не в ту сторону закрутили, то ли это злые происки инопланетян, а может, прав сосед Павел, и это просто конец света. А впрочем какая разница, когда у меня на всю историю двенадцать листов дневника и не так уж много шансов выжить.
Старость, в сущности, ничем не отличается от детства: все вокруг лучше тебя знают, что тебе можно и чего нельзя, и всё запрещают. Вот только в детстве кажется, что впереди один долгий и бесконечный праздник, а в старости ты отлично представляешь, что там впереди… и решаешь этот праздник устроить себе самостоятельно. О чем мечтают дети? О Диснейленде? Прекрасно! Едем в Диснейленд. Примерно так рассуждают супруги Джон и Элла. Позади прекрасная жизнь вдвоем длиной в шестьдесят лет. И вот им уже за восемьдесят, и все хорошее осталось в прошлом.
Впервые доктор Грин издал эту книгу сам. Она стала бестселлером без поддержки издателей, получила сотни восторженных отзывов и попала на первые места рейтингов Amazon. Филип Аллен Грин погружает читателя в невидимый эмоциональный ландшафт экстренной медицины. С пронзительной честностью и выразительностью он рассказывает о том, что открывается людям на хрупкой границе между жизнью и смертью, о тревожной памяти врачей, о страхах, о выгорании, о неистребимой надежде на чудо… Приготовьтесь стать глазами и руками доктора Грина в приемном покое маленькой больницы, затерянной в американской провинции.
Франсин Проуз (1947), одна из самых известных американских писательниц, автор более двух десятков книг — романов, сборников рассказов, книг для детей и юношества, эссе, биографий. В романе «Изменившийся человек» Франсин Проуз ищет ответа на один из самых насущных для нашего времени вопросов: что заставляет людей примыкать к неонацистским организациям и что может побудить их порвать с такими движениями. Герой романа Винсент Нолан в трудную минуту жизни примыкает к неонацистам, но, осознав, что их путь ведет в тупик, является в благотворительный фонд «Всемирная вахта братства» и с ходу заявляет, что его цель «Помочь спасать таких людей, как я, чтобы он не стали такими людьми, как я».