– Соня, – закричал, узнав девушку, Сибиряк. Но он закричал не в щель и его никто не услышал. Тем временем, прыгнув и сама вниз, девушка удалилась. Сибиряк стукнул кулаком по крыше так, что жалобно задребезжал тес, сел и заплакал.
* * *
Речной разлив стягивался, но мостки перевоза стояли еще не на обычном месте, а выше по пологому берегу. У мостков, разводя пары, стоял пароход-перевозчик, типа среднего катера, переправлявший публику на заречный вокзал. На пароходике сидела вторая партия циркового персонажа, отправлявшегося в Симбирск. Пронзительно закричал третий свисток, и матрос отнял причал.
– Ну, поехали, – сказал Гутман, хозяин труппы старому «рыжему» Армагди, – дай Бог еще в Симбирске так поработать.
В этот момент, задыхаясь от быстрого бега, вбежал на мостки человек огромного роста в поношенном, но приличном костюме.
– Стойте! – закричал он. – Верните пароход!.. Ради Бога!..
Лоцман пожал плечами. Корма поворачивающегося пароходика находилась от мостков на расстоянии не меньше пяти аршин. Тогда, с быстротой щуки, огромный человек прыгнул в воду по грудь, ухватился за корму взмылившего от негодования, воду пароходика, и дернул его назад. Винт беспомощно забурлил, а пассажиры бросились к корме, посмотреть на чудовище, которое, ухватившись левой рукой за мостки, держало правой пароходик на месте.
– Господин Гутман – кричал Сибиряк, – идите к корме! Я опоздал, я сегодня только узнал в цирке, что Вы уезжаете. Возьмите меня… Я пил раньше, но вот видите, бросил водку и уже заработал на заводе на костюм… только он теперь промок… Это ничего… Возьмите меня, чтобы спасти, ради Господа!..
Он продолжал держать белыми от напряжения пальцами прыгающую корму, и мостки, и сам он, и пароходик тряслись, как в лихорадке.
Гутман наклонился к нему, щелкая от удивления языком.
– Кто такой? – спросил он. – Фома Сибиряк, чай слышали…
– Ой!.. Слыхал… Полезай живо на борт.
Его ждала бесконечная радость: он увидел красивые, полные слез, глаза Сони, которые говорили ему что-то хорошее, что этот день стал лучшим в жизни Фомы Сибиряка.