И было утро, и был вечер - [43]
Никитиным успели поднять забор. Они стоят рядом с хозяином. Подхожу к ним. Сидельников вынимает изо рта гвоздь и одним ударом топора загоняет в штакетник:
- Порядок в танковых войсках!
Хозяин улыбается, доволен, и мне приятно, что "в войсках порядок".
- Хорошо сделали. Порядочно. По-человечески.
A Сидельников, добродушно ухмыляясь, добавляет:
- Ну, скажи, хозяин, чего еще сделать? В охотку мы быстренько наладим. Да-а, мне бы у себя дома поробить. Изгородь, крышу ли, ну, хотя бы дров нарубить...
Эх-ма! Дом, наверно, запустили без меня-то. Теперь что? Все на хозяйке: она и за бабу, и за мужика. У нас говорят: "Я корова, я и бык; я и баба, и мужик!" А я тут зазря время истрачиваю. Эх-ма! Ну, что еще сделать? Недорого возьму. Магарыч токо: бутылка паленки да кусок сала.
Хозяин одобрительно кивает:
- Дзинкую бардзо, панове!
Он уходит, а за ним с топором в руке - Сидельников. Оставшись наедине с Никитиным, отдаю ему свои злотые - могут пригодиться для расчета с хозяевами. За что-нибудь.
% % %
Возвращаюсь в дом. Хочу закурить, но портсигар в кармане не нахожу. Нет его и на диване. Вот рассеянный! Вспоминаю, что в последний раз закуривал как будто в хозяйской комнате. Там, вероятно, и обронил. Иду туда. Стучу. Из-за двери слышу: "Прошэ, прошэ". Захожу. В комнате хозяева и с ними - Ева. Объясняю, что уронил свой табак, тютюн, табакерку. Они удивленно смотрят на меня, разводят руками: мол, "ищи!". Оказывается, портсигар, действительно, лежит на подоконнике. Медленно скручиваю цигарку. Уходить не хочется...
Хозяин, видимо, чувствуя это, как воспитанный человек, предлагает мне курить здесь. Держу свою самокрутку в руке, не раскуриваю, но и не ухожу. Замечаю у окна книжный шкаф. Спрашиваю, нет ли у них русской книжки. Хотел бы почитать. Ева отвечает, что русских "ксенжек" нет. Только польские и немного французских. Лицо ее спокойно, строго, но доброжелательно. Спрашивает:
- А вы по-польски читать умеете?
- Немного. Интересно бы посмотреть простую книжку. Может быть, прочту.
- Пан хорошо понимает по-польски. Как вы научились?
- Мы уже полгода воюем в Польше, и я слышу польскую речь. За шесть месяцев можно кое-чему научиться. Кроме того, в школе, помимо русского, я учил и украинский, а он похож немного на польский.
Неожиданно выясняется, что я задел национальные чувства хозяина. Он
категорически не согласен и даже обижен моей необъективностью. Пан Богдан считает, что польский и украинский сравнивать никак нельзя - это совершенно разные языки:
- Украинский, по существу, далек от польского. Он несравненно грубее и беднее. Очень примитивный и неразвитый язык...
Я не соглашаюсь, втягиваюсь в дискуссию, хотя знаний, научного, так сказать, багажа, у меня нет совершенно. Тем не менее я, с апломбом даже, утверждаю, что эти языки очень близки, раз у них много общих корней и слов. Это же очевидно! Украинский язык не бедный. Вот Тарас Шевченко писал прекрасные стихи. Не хуже вашего Адама Мицкевича. Произношу разные банальности: все языки, мол,
по-своему хороши, у всех есть свои прелести и прочее.
Хозяин же удивляет меня своей странной и глубокой неприязнью к украинскому языку. Он утверждает, что Шевченко не может идти ни в какое сравнение с Мицкевичем:
-Почитайте, например, "Пан Тадеуш" или "Дзяды"!"
-Больше делать нечего! - думаю я.
Ева слушает, молчит. Хозяин переводит ей. Мне ясно, что его позиция
необоснованна, несправедлива. Поэтому я горячусь, высказываю поверхностные, в общем, соображения о тесных связях польской, русской и украинской литератур, о взаимном влиянии писателей друг на друга.
- Вообще, мы с вами близкие соседи. Все у нас связано, особенно в
политических делах. Смотрите, Понятовский, Лещинский, Разумовский,
Хмельницкий, Костюшко - все были связаны с русскими царями и политическими деятелями. Вы, в свое время, захватили Киев, Смоленск, даже Москву. А русские - Варшаву. Мои предки долгое время жили рядом с поляками. Моего дядю
звали Иосиф, как вашего сына. Имя моей матери Мария Вишнепольская. Мой друг детства Анатоль Козачинский - чистокровный поляк. Ева не сдерживает своей радости и удовлетворения:
- Это так интересно! Расскажите о своих родителях, прошэ!
- Мои родители - евреи. Наши предки жили на правобережной Украине, на территории старого Польского государства, точнее, на землях известных польских магнатов. Поэтому у моих родственников и знакомых польские фамилии: Вишнепольские, Вишневецкие, Кохановские, Вербовецкие, Мясковские, Гоноровские, есть, кажется, даже Потоцкие.
- Мой дзядэк, ну, дедушка, - говорит Ева, - тоже был еврей. Его звали Мойше. Он принял христианство, и мы звали его Михал. А бабця, бабушка, была полька, - Стефа, Стефания. Дзядэк знал пять языков, но больше всего любил польский.
Это как-то задевает, и я не сдерживаюсь:
- По красоте и богатству лучше русского, наверно, нет, - сгоряча демонстрирую собственную непоследовательность.
Спохватившись, пытаюсь, хоть и неумело, сгладить свою легковесность:
- Французский, английский и другие - тоже богатые языки. Наверно, все
зависит не столько от языка, сколько от таланта писателя. Я уверен, что самый великий из всех - Пушкин! Вы читали?
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Джон Нейхардт (1881–1973) — американский поэт и писатель, автор множества книг о коренных жителях Америки — индейцах.В 1930 году Нейхардт встретился с шаманом по имени Черный Лось. Черный Лось, будучи уже почти слепым, все же согласился подробно рассказать об удивительных визионерских эпизодах, которые преобразили его жизнь.Нейхардт был белым человеком, но ему повезло: индейцы сиу-оглала приняли его в свое племя и согласились, чтобы он стал своего рода посредником, передающим видения Черного Лося другим народам.
Аннотация от автораЭто только кажется, что на работе мы одни, а дома совершенно другие. То, чем мы занимаемся целыми днями — меняет нас кардинально, и самое страшное — незаметно.Работа в «желтой» прессе — не исключение. Сначала ты привыкаешь к цинизму и пошлости, потом они начинают выгрызать душу и мозг. И сколько бы ты не оправдывал себя тем что это бизнес, и ты просто зарабатываешь деньги, — все вранье и обман. Только чтобы понять это — тоже нужны и время, и мужество.Моя книжка — об этом. Пять лет руководить самой скандальной в стране газетой было интересно, но и страшно: на моих глазах некоторые коллеги превращались в неопознанных зверушек, и даже монстров, но большинство не выдерживали — уходили.
Эта книга воссоздает образ великого патриота России, выдающегося полководца, политика и общественного деятеля Михаила Дмитриевича Скобелева. На основе многолетнего изучения документов, исторической литературы автор выстраивает свою оригинальную концепцию личности легендарного «белого генерала».Научно достоверная по информации и в то же время лишенная «ученой» сухости изложения, книга В.Масальского станет прекрасным подарком всем, кто хочет знать историю своего Отечества.
В книге рассказывается о героических боевых делах матросов, старшин и офицеров экипажей советских подводных лодок, их дерзком, решительном и искусном использовании торпедного и минного оружия против немецко-фашистских кораблей и судов на Севере, Балтийском и Черном морях в годы Великой Отечественной войны. Сборник составляют фрагменты из книг выдающихся советских подводников — командиров подводных лодок Героев Советского Союза Грешилова М. В., Иосселиани Я. К., Старикова В. Г., Травкина И. В., Фисановича И.
Встретив незнакомый термин или желая детально разобраться в сути дела, обращайтесь за разъяснениями в сетевую энциклопедию токарного дела.Б.Ф. Данилов, «Рабочие умельцы»Б.Ф. Данилов, «Алмазы и люди».