И будем живы - [8]

Людмила, белая, как полотно, поднялась со своего места и стала медленно отступать к выходу из квартиры. Аслан вскочил, чтобы преградить путь. Наталья Николаевна, чувствуя, как черные клещи сжимают ее и без того истерзанное сердце, из последних сил рванулась к нему, пытаясь ухватить за одежду, задержать, остановить… Ахмед, не вставая со стула, легкой подсечкой сбил ее с ног и каблуком армейского ботинка ударил по горлу рухнувшей навзничь женщины. Раздался тошнотворный хрустяще-чавкающий звук, и тело не сумевшей спасти свою дочь матери забилось в предсмертных конвульсиях. А рядом с ней, словно подрубленная камышинка, рухнула потерявшая сознание Людмила…

— Так не интересно, — отдышавшись, и брезгливо обтирая пах взятой со стола салфеткой, недовольно проговорил Аслан, — все равно, что с мертвой. Только и разницы, что теплая. Я хотел ей в глаза посмотреть, чтобы она, сука, понимала, кто ее трахает. Может, ее водой полить, чтобы очухалась?

— Очухается — визг поднимет, придется глотку затыкать. Тогда мне уже точно дохлая достанется. Или ты забыл свое обещание? Хочешь один развлекаться?

— Да нет, давай. Только все равно так неинтересно.

— Нормально. Хорошо ты придумал. А то ходили бы сейчас по городу, как дураки, скучали. О, смотри — зашевелилась!

Аслан, перешагнув через труп своей бывшей учительницы, не торопясь подошел к дивану, рванул Людмилу за роскошные каштановые волосы и развернул к себе лицом, наслаждаясь болью и беззащитностью обезумевших глаз.

— Ну что? Ты понимаешь, что я с тобой сделал? А знаешь, что мы с Ахмедом еще сделаем? Ты, проститутка! Ты научилась в вашей проститутской Москве, как надо мужчин радовать, а?… Я люблю, когда женщины кричат от удовольствия. Ты будешь кричать? Будешь…Обязательно будешь!

Когда они уходили, Ахмед остановился, бросил взгляд на обнаженное, испятнанное следами от ударов и ожогами от сигарет тело Людмилы, сжавшейся в комок на полу у стены, на ее мертвенно застывшее лицо, и деловито сказал:

— Прикончи ее. Только, без стрельбы. А то соседи сбегутся.

— Да ладно, ты! Как она орала — уже бы давно сбежались, если б захотели, — рассмеялся Аслан, — да тут в подъезде только наши остались. А она очухается, может быть, еще пригодится… Тебе понравилось, а, шлюха? — Носком ботинка Аслан приподнял голову Людмилы за подбородок.

Ее глаза оставались неподвижными, но разбитые губы еле слышно прошептали:

— Мразь.

— Слышал? — недовольно буркнул Ахмед, — Делай, как тебе сказано, — и вышел из квартиры.

Аслан презрительно покосился ему вслед, вынул из специального кармана камуфлированной куртки пистолет, рванул затвор. Пошарил по комнате глазами. На полу возле дивана валялась сброшенная подушка.

Он бросил ее в лицо Людмиле:

— На, закройся, если страшно. Ну что: теперь ты жалеешь о том, что не послушала меня?

Та даже не подняла руки. Но взор ее стал осмысленным. Отхлынула муть боли и страха из отцовских, цвета спелой вишни, когда-то светившихся нежностью и добротой глаз. Растаяла завеса ужаса перед смрадной глубиной нечеловеческой подлости. И заблестела в них холодной сталью пронзительная, смертоносная, как клинок боевого ножа, ненависть.

— Я…сделала…правильно… ты…мразь…

Аслан наклонился, злобно рванул ее за щиколотку и, оттащив девушку от стены, наступил ей ногой на живот. Снова швырнул подушку в лицо, словно желая погасить этот горящий презрительный взгляд, и уткнул пистолет в мягкую поверхность.

Выстрел прозвучал глухо. Никто его не услышал.

Да и услышал бы?…

На улице, прикурив сигарету и с удовольствием затянувшись, Ахмед сказал:

— Слушай, а зачем тебе квартиру искать? Чем эта плоха?

— Двухкомнатная? Да если у нас с Лейлой дело и дальше так пойдет, нам скоро и трехкомнатной мало будет. А эту давай для себя оставим — если повеселиться надо будет, не придется место искать. Завтра я пару русаков у отца возьму и сюда отправлю, чтобы падаль выкинули и порядок навели.

— Хор-рошая идея! — рассмеялся Ахмед, — вторая за день. Ты у нас мудрый, словно аксакал!

Находка

От водки Игорь отказался, твердо зная, что российский «ерш» — напиток не для него.

— Если я намешаю, то завтра утром вы без всякой стрельбы будете иметь на руках мой труп. Я лучше чисто по пивку пройдусь.

Мужики пожали плечами, но особенно не настаивали. В выборе своем Игорь не прогадал, пивко здесь было неплохое. Так что, он с удовольствием пил, сколько наливали. Жевал сушеные деликатесы. Слушал. Выпитое и съеденное переваривалось легко. Услышанное — гораздо труднее. В то, о чем говорилось за этим столом в бомжеватой, явно используемой в качестве конспиративной, квартире, поверить было сложно. По всему выходило, что целый город и огромный, стратегически важнейший российский порт на Дальнем Востоке, за тысячи километров от Чечни, оккупировала банда чеченцев. Оккупировала внаглую, в открытую, не стесняясь в средствах для укрепления своей власти. Действуя так, что знаменитые сицилийские мафиози по сравнению с ними казались просто слюнявыми щенками, воплощением чести и добросердечия. И все это — при явном попустительстве, если не прямой поддержке центральной власти.

— У нас тут уже открытая война идет. «Спортсмены» против чеченцев. Каждая из группировок выкупает дома, квартиры, к своим поближе. Уже практически целые улицы под контролем. Патрули свои вооруженные ходят. Чужому по улице не пройти. Даже если простой человек, но не на этой улице живешь — заворачивают без лишних разговоров. А непонятливым по башке настучат — и все делается понятно.