...И белые тени в лесу - [57]

Но на этот раз я обнаружила здесь Розильду.

Она качалась на качелях под кронами древних дубов. В тусклом солнечном свете между деревьями двигались тени. Небо покрывала легкая пелена облаков. Качели плавно переходили из света в тень и обратно. Впереди светило солнце, а позади лежали тени. На Розильде были белые туфли. Когда она вытягивала ноги, чтобы раскачаться, солнце падало ей на мыски.

Я остановилась в надежде, что она меня не заметит.

Мне показалось, что она одна. Но немного поодаль в тени стояла Каролина. Розильда увидела меня и помахала, а Каролина позвала меня. В руках у нее был фотоаппарат.

– Розильда хочет, чтобы ты нас сфотографировала!

Я не собиралась подходить к ним, но теперь было поздно. Фотоаппарат принадлежал Розильде, она сама придумала, что должно быть в кадре. Остановив качели, она красиво откинулась назад, а мой «брат» – Карлос – склонился к ее лицу. Потом они долго позировали вместе, а я их снимала.

Затем Каролина сфотографировала нас с Розильдой, обе мы смотрели прямо в камеру, получился всего один снимок.

Когда мы закончили, я ушла, и никто не попросил меня остаться. Усевшись на качели, Розильда снова откинулась назад, Каролина стала ее раскачивать. Их смех раздавался у меня за спиной.

Я вошла в дом.

По дороге к себе я увидела Арильда, смотревшего в окно. Он не обернулся в мою сторону, и я думала проскользнуть мимо. У меня не было не малейшего желания с ним разговаривать, но тут он оглянулся и подозвал меня.

В воздухе громко жужжало какое-то насекомое.

Я медленно подошла к Арильду, украдкой проведя рукой по волосам. Надо бы зайти к себе, немного привести в порядок одежду и прическу. Мне стало неловко.

Но Арильд ничего не заметил. Он пристально рассматривал бедную пчелу, бившуюся о стекло, хотя соседнее окно было раскрыто настежь, и она могла запросто вылететь наружу.

Окно выходило на лесную опушку, где на качелях качались Розильда и Каролина, были слышны их смех и жужжание пчелы. Видел ли их Арильд – не знаю. Во всяком случае, он не обращал на них внимания, всецело погрузившись в изучение назойливо гудевшей пчелы.

Вот уж чего я просто не переношу, так это насекомых, случайно попавших в дом, которые не могут понять, как им выбраться на волю. Особенно невыносимы осы и пчелы. Шмели и бабочки гораздо умнее. Эти изучают местность, они не атакуют одно и то же окно, а летят дальше и ищут другой выход. Обычно они справляются без помощи человека.

Но пчела упрямо метила в одну и ту же точку. И даже если бы все окна в доме были открыты, она до самой смерти билась бы об это стекло. Зрелище удручающее, я всегда спешу выпустить осу или пчелу в окно.

– Подождите, я принесу во что ее поймать, – сказала я.

Но Арильд меня остановил.

– Нет, оставьте. Я потом сам выпущу. Хочу немного за ней понаблюдать.

Он поднял руку и попытался смахнуть пчелу в сторону раскрытого окна. На секунду она отлетела, но тут же злобно устремилась к своему прежнему месту. Он повторил попытку несколько раз, но с тем же результатом. Пчела, как одержимая, билась в одно и то же место.

Арильд смотрел на нее, не отрываясь. Он кивнул на вьющуюся розу за окном – растение чуть подрагивало на ветру, совсем рядом со стеклом.

Он рассмеялся низким, недобрым смехом.

– Эта пчела совсем как я, – сказал Арильд. – Никак не поймет, что мир состоит из невидимых стен. Увидела розу за окном и никак не возьмет в толк, почему не чувствует ее аромата.

Он повернулся и пристально посмотрел на меня своим пытливыми детскими глазами. И вдруг я увидела того Арильда, которого встретила тогда возле телефона.

– Ну да, на самом деле я эту пчелу понимаю. Я тоже все вижу так отчетливо, так кристально ясно – вы никогда не поверите. Да ведь это и есть – жизнь! Вот он, мир! Ну почему это вижу только я? Не понимаю.

Он снова рассмеялся, провел рукой по волосам и помотал головой, словно пытаясь что-то стряхнуть с себя. Затем серьезно посмотрел на меня.

– Я всегда вижу мир через одно и то же стекло. Так же, как эта пчела. Разница только в том, что пчела побывала снаружи и знает, как пахнет роза. А я – нет.

На секунду он задумался, в глазах заиграла искорка, как будто он про себя смеялся над собственными мыслями; понизив голос, он сказал:

– Но ведь через это окно я вижу гораздо больше, чем вы можете предположить. Я вижу звезды, хотя они от нас совсем далеко. И поэтому аромат роз меня не прельщает.

Он молчал, глядя прямо перед собой, пчела его больше не интересовала, он смотрел вдаль, на лесную опушку, где только что рука об руку исчезли Каролина с Розильдой. Оставив качели, они пошли в лес.

Арильд снова принялся рассматривать пчелу; вздохнув, он сказал ей:

– Бедняжка, ты видишь розу и не можешь ощутить ее запаха… Ты и не догадываешься, что соседнее окно открыто. Да и как тут разберешься, если стекло перед тобой чище, чем прозрачный воздух? Пора выпустить тебя на волю!

Ловким движением он быстро схватил злобно жужжавшую пчелу и выкинул ее за окно. Затем обернулся и, улыбаясь, неожиданно сказал:

– Ведь на самом деле я никогда ни о чем не тосковал и не томился. Иногда я думаю, а может, так происходит потому, что я почти никак не связан с тем, что творится вокруг. Как вы считаете?