...И белые тени в лесу - [30]

Ее нерешительность проявилась, в частности, когда она показывала нам наши комнаты. Они оказались расположены далеко друг от друга. Уверенная, что нас это расстроит, Вера пустилась в многословные объяснения. Арильд и Розильда живут в разных частях замка. Между тем мне, конечно, следует находиться рядом с Розильдой, а Каролине, или Карлу, – рядом с Арильдом. Вот и получается, что иначе, к сожалению, никак.

Мы заверили Веру, что нам это вовсе не важно, но она все равно глядела на нас с сочувствием.

– Ночью вам, наверно, будет не по себе без старшего братца, Берта. Из-за толстых стен тут такая темень, хоть глаза выколи. Сейчас, правда, лето, ночи светлые. Но в замке все равно темно. Я так счастлива, что у нас с Акселем есть собственный домик. Ни за что бы не заснула в такой комнате…

Вера говорила быстрым шепотом, но тут внезапно осеклась и примолкла: стоило ей на минуту забыться, как ее охватывал страх, что она наговорила лишнего.

– Но вы, может, и не боитесь темноты, – сказала она и перешла к другому предмету.

В первый день мы обедали с Верой и Акселем. Стол был накрыт в малой столовой, рядом с кухней. Прислуживала нам молоденькая девушка.

Никто из Стеншернов не показывался. За весь день, проведенный в замке, мы не встретили никого из хозяев; только слуг, которые передвигались бесшумно, словно тени, да и в остальном вели себя так, что их и впрямь можно было бы принять за тени. Здесь было действительно жутко. Мы ни разу не услышали человеческого голоса. Казалось, слуги вообще никогда не говорят друг с другом. Виден был только результат их труда. Тарелки исчезали в тот же миг, как переставали быть нужными, и на их месте появлялись другие; опустевшие бокалы наполнялись вновь, и все это происходило без единого звука и словно по мановению чьей-то невидимой руки. Самое большее, что можно было заметить, – чью-то фигуру, которая, скользнув мимо, тут же исчезала.

Однако самым удивительным было то, что ни у кого из слуг мы не вызывали ни малейшего интереса. Даже если ничего не слышать и не видеть здешней прислуге вменялось в обязанность, естественное любопытство все же должно было проявиться: ведь в замок прибыли два новых человека. Но здесь все обращались друг с другом так, будто перед ними – пустое место. Каролина нашла это возмутительным и заявила, что не будет долго мириться с их «феодальной манерой». В этой области явно назрели реформы.

Мои опасения насчет того, как Каролина справится с ролью брата, не оправдались. Она играла не просто хорошо, но блестяще, и настолько убедительно, что верить ей начинала даже я, и временами не знала, как мне с ней держаться. Мне приходилось прилагать усилия, чтобы не отождествить ее полностью с Карлом. Ее новый образ обезоружил меня. Я готовилась к тому, чтобы не отпускать ее ни на шаг и держать в строгости, но Каролина была так остроумна и весела, так хорошо умела обернуть все в игру и вместе с тем так старалась облегчить мне исполнение моей партии, что в итоге все оказалось не так сложно, как я себя представляла.

Во многом это было связано и с атмосферой, которая нас окружала. Очутившись в стенах замка, я сразу почувствовала, что теряю ощущение реальности.

Обычная жизнь казалась теперь далекой, словно бы она была сном.

Нас удивляло, что мы до сих пор не видели никого из хозяев – Стеншернов. Объяснить это можно было лишь тем, что они решили дать нам возможность спокойно осмотреться на новом месте.

Впрочем, в глубине души я полагала, что присматриваются скорее к нам; что хозяева желают удостовериться, что мы им подходим. Что ж, ничего удивительного в этом нет, особенно если учесть, что они ничего о нас не знали.

Но если мы им не подойдем – что они будут делать? Отошлют нас назад? Но ведь заманить кого-то в такую глушь тоже непросто, уж молодых людей – во всяком случае. Я уже обратила внимание на то, что все слуги в замке пожилого возраста. Была одна горничная помоложе, но большинству было определенно между тридцатью пятью и сорока.

На другой день мы также не встретились с Арильдом и Розильдой. И даже начали сомневаться, существуют ли они вообще. День мы провели в обществе Веры.

Она повела нас на прогулку и, среди прочего, показала парк и розарий. Однако речь ее была немногословна. Вера только раз дала себе волю, заговорив о том, что розарий – дело рук покойной хозяйки замка, матери Розильды и Арильда.

Летом все кусты покрываются белыми цветами, других роз тут нет – вот увидите! Пока бутоны еще не распустились, но дайте время – и весь сад будет белым. Молодая хозяйка была так романтична! Белый, по ее убеждению, символизировал томление по чистому человеческому сердцу. Она знала, что рано умрет, и белые розы были ее даром потустороннему, миру. Потому-то она и переименовала поместье в Замок Роз.

И розы, которые росли на клумбах, и те, что вились вдоль стен, и розовые кусты, и даже кувшинки, которые называют «розами водяного», – все они были белого цвета. Даже в остальной части сада цветы другого цвета со временем стали выпалывать.

Говоря о прежней владелице замка, Вера Торсон всегда почтительно понижала голос. Время от времени она замолкала, так как боялась сказать лишнее; но вместе с тем Вера полагала, что должна рассказать нам о Лидии: слишком многое в замке было связано с именем усопшей.