«…И аз воздам» - [25]

Платье обтягивало тело, как вторая кожа.

— На улице холодно, детка. — Я нахмурился. — Куда это ты собралась?

— Повидать нашего друга Клайда. Он пригласил меня на ужин.

Моя рука непроизвольно сжалась в кулак. Клайд! Этот бандит! Я вымученно улыбнулся:

— Если бы я знал, что ты так снарядишься, пригласил бы тебя сам.

В другое время она отменила бы все свидания, чтобы удовольствоваться гамбургером в моем обществе. Те времена миновали.

Она натянула длинные, до локтя, перчатки и позволила мне наблюдать за ней, роняя слюни.

— Дело превыше удовольствия, Майк. — Ее лицо ничего не выражало.

— А чем ты здесь занималась до того, как я вошел? — резко спросил я.

— На твоем столе лежит отчет. Я побывала в «Кэлвей Мершандайзинг» и взяла у них фотографии девушек, которых они снимали тем вечером. Они могут тебе понадобиться. Тебе ведь нравятся хорошенькие девушки?

— Замолчи.

Она быстро взглянула на меня, чтобы я не увидел, что ее глаза заблестели от слез. Я про себя проклинал Клайда — этому бандиту перепадало все самое лучшее.

Я снова сказал:

— Жаль, что я не видел тебя такой раньше.

Она долго возилась со своим пальто; в комнате было так тихо, что слышно было ее дыхание. Потом она повернулась ко мне. Слезы еще стояли у нее в глазах.

— Майк, мне не надо говорить тебе, что ты можешь располагать мною в любое время.

Я крепко обнял ее, чувствуя каждый изгиб теплого, волнующего тела. Ее губы нашли мои, и я вкусил мягкую сладость, почувствовал трепет ее тела в моих руках. Мои пальцы впились в ее плечи, оставив на них красные пятна. Она, плача, оторвалась от меня, отвернулась, чтобы я не видел ее лица, и, схватив мои руки, быстрым движением провела ими по своему восхитительному телу, потом отшатнулась и выбежала.

Я сунул в рот сигарету и забыл ее зажечь. Было слышно постукивание каблуков в холле. Я рассеянно снял телефонную трубку и по привычке набрал номер Пэта. Он трижды прокричал «Алло», прежде чем я ответил ему и предложил встретиться у меня в конторе.

Мои ладони были влажными. Я зажег сигарету и долго сидел неподвижно, думая о Велде.

VII

Через тридцать минут Пэт был у меня. Он вошел, стряхивая с ботинок снег и отфыркиваясь, как лось. Сняв пальто и шляпу, он бросил кейс на стол и придвинул стул.

— Как дела? — спросил я.

— Прекрасно, — ответил Пэт, — просто замечательно. Прокурор счел необходимым подчеркнуть, чтобы я ни во что не ввязывался. Если он когда-нибудь вылетит с работы, я помогу ему попасть в тюрьму. — Видимо, он увидел изумление на моем лице. — Ладно, ладно… Давай рассказывай. Я просто зверею от канцелярской работы. Тебе проще — бросил свое удостоверение, и все.

— Я получу его обратно.

— Возможно. Но сначала нам нужно доказать, что не было никакого самоубийства, а было убийство.

— У тебя в руках сегодня могло быть второе дело об убийстве.

— Кто на этот раз?

— Я.

— Ты?

— Я чудом уцелел. Стреляли на оживленной улице. Кто-то хотел пристрелить меня из оружия с глушителем. Но им удалось лишь разбить две витрины.

— Черт возьми! У нас был сигнал о витрине с Тридцать третьей улицы. Если пуля, пробив витрину, не застряла где-нибудь, где ее можно найти, это может сойти за случайность. Где стреляли второй раз?

Я рассказал, и он снял телефонную трубку и позволил в полицейское управ пение с поручением обследовать витрину. Когда он повесил трубку, я сказал:

— Что сделает прокурор, узнав об этом?

— Оставь свои штучки. Он пока ничего не услышит. Ты ведь знаешь, какая у тебя репутация… Умный мальчик может сказать, что это один из твоих дружков посылает тебе поздравительную открытку к Рождеству.

— Для Рождества еще рановато.

— Тогда он упечет тебя по какому-нибудь выдуманному обвинению, а потом поднимет шум в газетах. Ну его к черту!

— Ты говоришь не то, что должен говорить хороший полицейский.

Лицо Пэта потемнело, и он наклонился ко мне, яростно блестя зубами:

— Быть хорошим полицейским недостаточно, чтобы поймать убийцу. Я просто взбешен, Майк. Мы оба сидим на горячей сковородке, и мне это не нравится. Может быть, я совершенствуюсь. Немного рекламы никому не повредит, и если прокурор начнет вправлять мне мозги, у меня найдется более интересная тема для разговора.

Я засмеялся. Господи, как я смеялся! Десять лет я пел ему эту песню, и только теперь он начал запоминать слова.

Я спросил:

— А что с Рейни? Ты нашел его?

— Да, ну и что? Он занимается разрешенной законом деятельностью — организует боксерские матчи. На каком-то ринге на острове. Нам не за что зацепиться. А он здесь при чем?

В ящике стола была бутылка, и я налил нам по стаканчику.

— Он тоже замешан в этом, Пэт. Не знаю как, но замешан.

Я предложил выпить молча, и мы осушили стаканы. Алкоголь проложил огненную дорожку к моему желудку и лег там, как горячий уголек. Я опустил стакан и сел на подоконник.

— Я ездил к Эмилю Перри. Рейни уже был там и запугал его до смерти. Даже мне не удалось напугать его сильнее. Перри сказал, что Уилер говорил о самоубийстве, потому что у него неважно шли дела, но проверка показала, что торговля шла весьма успешно. Разгадай эту загадку.

Пэт присвистнул.

Я подождал, пока он соберется с мыслями.

— Пэт, ты помнишь Динки Уильямса?