«…И аз воздам» - [22]

У девушки в гардеробе был такой вид, будто она пыталась отрастить усы, но потерпела фиаско. Она одарила меня ледяным взглядом и мило улыбнулась Юноне. Когда она отошла повесить наши пальто, Юнона обернулась ко мне со следами смущенного румянца, и я рассмеялся:

— Теперь вы поняли?

Она зажала рот рукой, чтобы не расхохотаться:

— Майк, какая я глупая! Я думала, они просто очень дружелюбны.

— О да, очень. К вам, по крайней мере. Думаю, вы обратили внимание, как холодно приняли меня.

Здесь был длинный, узкий зал с кабинами по сторонам и несколькими столиками в центре. За столиками никого не было, но более половины кабин было занято. Подошел шепелявый официант с рассыпанными по плечам кудрями, поклонился и провел нас в последнюю кабину в дальнем конце помещения.

Я заказал коктейль перед бифштексом, и официант так низко склонился передо мной в поклоне, что я испугался, как бы он меня не поцеловал. Юнона открыла портсигар, украшенный драгоценными камнями, и выбрала длинную сигарету.

— А вы понравились, Майк, — проговорила она. — Курите!

Я покачал головой и достал сигарету из своей мятой пачки. В баре кто-то опустил монетку в музыкальный автомат, и раздалась проникновенная музыка; мелодию вел хрипловатый саксофон. Под эту музыку не хотелось разговаривать, ее хотелось слушать. Когда подали коктейли, мы одновременно взялись за бокалы.

— Скажите тост, Майк. — Ее глаза светились.

— За красоту, — сказал я. — За Олимп. За богиню, которая ходит рядом со смертными.

— С замечательными смертными, — добавила Юнона. Мы осушили бокалы.

Потом был еще коктейль и другие тосты. Наконец принесли бифштексы, самые лучшие в мире, как она сказала. Бывает такое состояние, когда чувствуешь себя наполненным и удовлетворенным, когда можно сидеть, пуская колечками сигаретный дым и ощущать себя частицей окружающего мира.

— О чем думаете, Майк?

— О том, как хорошо быть живым. Вам не следовало приводить меня сюда. Это отвлекает от работы.

Она нахмурилась.

— Вы по-прежнему ищете причину смерти своего друга?

— Ага. Я встретился с крошкой Мэрион, кстати. Она — одна из причин. Черт возьми, все так честно и открыто, что выбивает почву у меня из-под ног. Я боялся, что так все и обернется. Но я все еще пытаюсь.

— Пытаетесь?

— Да, черт побери! Я не хочу превращаться в бакалейщика.

Она не поняла, что я имел в виду. Моя ухмылка перешла в улыбку, а потом в смех. Я не имел права чувствовать себя таким счастливым, но в глубине души знал, что настанет день, когда солнце встанет и подскажет мне ответ.

— Что такое? Вы смеетесь надо мной?

— Ну что вы, Юнона! Я не могу над вами смеяться. Она показала мне язык.

— Я смеюсь над превратностями судьбы. То она слишком сложна, то вдруг улыбнется тебе и станет простой и ясной. Как, например, в кабачке в Бауэри, где пузатые толстосумы развлекаются с голозадыми девочками. Я не думал, что встречу вас там.

Она грациозно пожала плечами:

— Почему же нет? Многие из этих толстосумов представляют деловой интерес.

— Я понимаю, что вы пользуетесь популярностью в высших кругах общества.

Я видел, что сказал ей приятное. Она задумчиво кивнула:

— И не без оснований, Майк. Потребовалось много работы и в конторе, и за ее пределами. Мы выполняем заказы для лучших домов моделей и используем лучших манекенщиц. Энтон мало известен как фотохудожник только потому, что отказывается брать кредиты под свою работу, но качество его фотографий превосходно. Вы видели, как увлеченно он работает.

— Я тоже буду увлеченно работать, — сказал я.

Она опять показала мне язык.

— Вы будете… Держу пари, вам ничего не удастся сфотографировать.

— А я уверен, что мне многое удастся сделать.

— В таком случае вы опрометчиво вторгаетесь в моральный кодекс.

— Наплевать. Жаль бедного фотографа. Он делает всю работу, а толстосумы получают все удовольствие. — Я вытащил сигарету и прищурился. — Вы знаете, что у Клайда очень выгодное дельце?

Брошенное вскользь замечание о Клайде удивило ее.

— Вы его знаете?

— Конечно, и довольно давно. Как-нибудь попросите его рассказать обо мне.

— Я не настолько хорошо его знаю, но если представится возможность, спрошу. Он очень колоритный, неправда ли?

— Прямо из кинофильма. Когда он стал управляющим в этом кабаке?

Юнона похлопала нежным пальчиком по щеке.

— Месяцев шесть назад. Я помню, что он зашел в офис купить комплекты фотографий. Он упросил девушек подписать ему фотографии и пригласил их на открытие «Бауэри». Все, конечно, делалось в тайне. Я и сама не пошла бы, если бы не услышала, что девушки просто помешались на этом кабаке. Таким же образом он посетил и другие рекламные агентства в городе.

— Этот парень соображает, — заметил я. — Конечно, приятно увидеть свою фотографию на стене. Он воспользовался доверчивостью девушек. Он прекрасно знал, что многие из них носят с собой деньги и оставят их в его кабаке. Когда прошел слух, что там еще и играют, дела пошли лучше. А сейчас у него бывают и туристы. Они думают, что все это интересно, а потом можно будет вырезать свои фотографии из газет и послать домой, чтобы посмеяться.

Она, нахмурившись, смотрела на меня.

— Интересно, кому он платит? — пробормотал я.