И аз воздам - [221]

Во взглядах напротив отразилось недоверие, однако никто не произнес ни слова, и Курт, помедлив, продолжил:

— Дабы стало ясно, насколько серьезно дело, приведшее меня сюда, я вкратце перескажу то, что вскоре вы услышите сами: молва придет быстро, однако, как водится, случившееся обрастет подробностями, коих никогда не бывало, я же изложу лишь то, что произошло на самом деле. В городе Бамберге, далеко отсюда, около трех недель назад тайные малефики совратили к ереси епископа, который, в свою очередь, вовлек в эту ересь почти весь город. Последствия этого, мягко скажу, крайне досадны: половина города разрушена, более трети жителей мертвы, епископ мертв, местное отделение Конгрегации мертво в полном составе, город пребывает в смятении. Но все могло быть хуже, если б мне, исключительно с Господней помощью, не удалось предотвратить худшее.

— Еретики вырезали треть города и разрушили половину? — с явным скепсисом усмехнулся Йост Штайнмар, и Курт подчеркнуто благодушно улыбнулся ему в ответ:

— О нет, что вы. Они всего лишь пробудили к жизни тварь, запертую по ту сторону человеческого мира, а уж она разрушила дома и убила горожан. Вообще говоря, в ее планах была прогулка с теми же целями по всей земле, однако мне посчастливилось вовремя найти способ остановить ее.

— Разрушенный город и убитые жители. Плохо сносится со словом «вовремя», — заметил Шильбах, и Курт нарочито удрученно вздохнул:

— Да, это безрадостная, но, увы, неизменная неприятность, с коей мне приходится сталкиваться все время моей службы: люди, не желающие оказать помощь, ответить на мои вопросы или своевременно сообщить о замеченных ими явлениях. Результат всегда скверный, а порой и трагический. Именно потому я и сказал в начале нашей беседы, что ваш искренний ответ — в ваших интересах. Полагаю, вам бы не хотелось повторения бамбергской истории в ваших ортах.

— Как этот ваш Бамберг увязан с нашими землями? И как что-то может грозиться нам? Если вы купно с Господом всё так успешно порешили?

— Связан — как и всегда: людьми, — отозвался Курт, не став заострять внимания на весьма вольном поминании Создателя. — По той же причине сохраняется и угроза. Итак, я хочу задать вам вопрос: не появлялись ли в одном из ваших ортов чужаки? Я не говорю о путниках, странствующих рыцарях, торговцах или бродягах; разве что кто-то из упомянутых осел на ваших землях и был принят вашими соплеменниками. Человек, которого я ищу, испытывает дурную тягу к событиям, связанным с бунтами, войнами, народными волнениями и прочими нехорошими событиями; порой он провоцирует их сам, порой приходит на готовенькое и лишь раздувает пламя. Он умеет говорить — говорить красиво и проникновенно, умеет затронуть душу каждого, к каждому подобрать ключик. Говорит он о простых людях и их страданиях, о вырождении и бездарности власть имущих, о старых временах и величии народа, вот только ни народ, ни его величие или страдания его не интересуют. Он еретик, язычник, малефик, и его единственная цель — уничтожить Империю, Церковь и учение Христово как таковые. Все прочее для него — оружие и средство: от отдельных людей до целых общин, городов и народов. Тварь, разбуженная в Бамберге, дело рук его помощников, и по его задумке — она должна была стать его оружием, применить которое он смог бы где угодно и когда угодно. Возможно, и здесь.

— Какой ужасный человек, — холодно отметил Карл Шильбах. — Аж бедствие. Такое кошмарное создание было бы тяжко не заметить, если бы оно явилось в наших землях. Я такого не замечал. Други, — наигранно переглянувшись со своими спутниками, вопросил ландамтманн, — как у вас? Было ли слышано хоть что-то о таких жутких гостях в ваших местах?.. Нет, — развел руками он, когда в ответ прозвучала лишь тишина. — Как сами наблюдаете, майстер инквизитор, человека, которого вы ищете, тут нету. А раз сам господин герцог сказал, что больше нам изъясняться не о чем, то встречу можно кончить.

— Я это вполне допускаю, — подчеркнуто доброжелательно согласился Курт. — Я допускаю и то, что его здесь нет и не будет, и то, что он скрывается столь тщательно, что не попадался никому на глаза, и то, что его здесь еще нет, но он появится в будущем. Посему перед тем, как мы распрощаемся, я оставлю вам его описание и буду надеяться, что вы сообщите о его появлении, буде таковое случится. Я ведь могу на это надеяться?

— А конечно, — не отводя взгляда, кивнул Шильбах. — Если в наших краях явится малефик, который зазывает жутких тварей и разрушает наши дома, мы немедля же сообщим об этом, не сомневайтесь. Как видится ваш еретик?

— Как крестьянин, — ответил Курт, демонстративно не замечая иронии в голосе переговорщика. — Как обычный крестьянин — крепкий, рослый, сильный, хотя немолодой, под пятьдесят. Серые глаза, крючковатый нос… С ним должен… может быть ребенок. Девочка. Или мальчик, который на самом деле та же девочка, попросту переодетая; возможно, с ним также женщина примерно одних с ним лет, может называть себя Бертой.

Над поляной снова повисла тишина, и во взгляде фельдхауптманна Штайнмара сквозь смесь насмешки и настороженности проступила явная, неприкрытая неприязнь, граничащая с отвращением.