И аз воздам - [22]

Страшнее всего было просыпаться в воскресенье, вспомнив все произошедшее накануне. Я заглянула в паспорт, но проклятый штамп никуда не делся и адрес тоже не стерся. Амбал предупредил, чтобы я уезжала из квартиры до понедельника, иначе… ну да, выкинут меня, как бездомную кошку. Наглотавшись Алкозельцера, я завела машину и поехала в Саперный выяснять, где я теперь живу.

Дом, в который меня вселили, оказался то ли бывшей общагой, то ли безумной коммуналкой. Трехэтажное здание с наполовину выбитыми окнами, заколоченными фанерой, деревянными рассохшимися лестницами и хлопающими дверями, очень походил на декорации к послевоенным фильмам. То, что у меня в паспорте называлось громким словом «квартира» было коридорной системой на десяток коричневых дверей по обеим сторонам. Стены, покрашенные в гнусно-синий цвет наводили такую тоску, хоть вешайся, где-то рычали водопроводные трубы, воняло туалетом, а из-за полуприкрытых дверей доносилась жуткая какофония звуков, от матерщины до детского плача и бабских воплей на неизвестном языке. В самом конце этого тоннеля я наткнулась на кухню с пятью засаленными газовыми плитами, колченогими столами по стенам и длиннющим рукомойником с четырьмя краниками. Судя по тому, что у каждого краника была только одна ручка, о горячей воде даже и речи не было.

— Ты чего тут ищешь? — воззрилась на меня разбитная деваха в теплых шароварах и байковом халате. Голова у нее была замотана шерстяным платком, а на ногах — обрезанные валенки. — Если кто нужен, то говори, а то выметайся, пока не позвала Леху!

— Комнату свою ищу, — пробормотала я, отодвигаясь от нее подальше. Выхлоп у девахи был качественный…

— Ха, да ты никак в покойницкую приехала! — весело удивилась она, вытаскивая из кармана байкового халата пачку дешевых сигарет. — Будешь? — протянула она мне пачку.

— Почему это «покойницкая»? — оторопела я. — Там что, морг?

— Помирают там потому что жильцы, — деваха выпустила клуб сизого дыма в потолок. — Два месяца назад там Ленька преставился, а за год до него Витек помер. Да, меня Люсей зовут, будем знакомы, — протянула она мне руку.

— Валерия… — пожала я грязноватую лапу с черным маникюром.

— Да чего ты скисла-то? — заржала Люся, — если дерьмо пить не будешь и по помойкам валяться, то все путем будет! Пошли, я тебе комнату твою покажу!

— А она что, открыта?

— Конечно, там замка уже как год нет, — Люся затушила окурок в раковине и щелчком отправила его куда-то в угол кухни. — Леньке запирать нечего было, кроме своих бутылок, а после второго стакана он и скважину бы замочную не нашел. На фига ему тогда замок? А тебе, если надо, Леха вставит новый. Надо?

— Надо, — я попыталась улыбнуться, но действительность не располагала ни к чему подобному. — А когда он сможет вставить?

— Да хоть щас. Леха-а! — на весь коридор заорала Люся. — Сотню хошь?

Из ближайшей двери высунулась небритая рожа в тельняшке.

— Чего орешь?

— Да вот в покойницкую жиличка приехала, а ей замок нужен.

— Тащи замок и полторы сотни, — Леха хлопнул дверью и вышел в коридор, оглядывая меня снизу доверху. — Ты откуда прикатила?

— А, точно, я и не спросила, — Люся повернулась ко мне, заинтересованно разглядывая. — Не из Вологды случайно?

— Нет, — горло свело и я непроизвольно всхлипнула. — Из Питера я.

— Да ну, врешь! — в один голос воскликнули оба. — Пропила, что ли, все или мужик выкинул?

— С квартирой кинули, — объяснять подробности не хотелось, но все равно будут приставать, так уж лучше сразу сказать. — Сегодня вещи надо перевезти.

— Слушай, ты это, если надо перетащить шмотки, то скажи, мы поможем, — почесал грязную шею Леха. — Много у тебя вещей-то?

— Кровать, диван, шкаф, комод, телевизор, комп, вещи, посуда… — стала перечислять я.

— Три пузыря ставь, — скомандовал Леха. — И пятихатку клади на закусь.

— За что… пятихатку?

— Как за что? — удивился он. — А таскать ты сама все будешь, что ли?

К ночи мое переселение в «покойницкую» было закончено. Леха, как главная договаривающаяся сторона, получил с меня четыре бутылки водки и тысячу на закуску, вставил мне новый замок в дверь и даже помог немного расставить привезенную мебель, остальные уползли в кухню праздновать мое новоселье и теперь гомонили там, рассказывая друг другу историю моей комнаты. Люся в неизменном байковом халате сновала между моей комнатой, своей комнатой и кухней, дымя сигаретой, и попутно рассказывая мне то про соседей в квартире, то про себя.

— Тетка Шура, соседка твоя, стерва преизрядная, она здесь почти с шестидесятого года живет. Ты на нее не смотри, она только грозится, а в драку уже не полезет, силы не те. Давеча она на Фатиму поперла, так та ей сразу звезданула поварешкой по лбу, чтоб не приставала. Но ты с Фатимой не братайся, у нее как родственнички понаедут, так житья от них нет никакого, все озабоченные, — поучала Люся. — Они на заработки приезжают, а баб нету, вот и цепляются ко всем почем зря. Если что, ори сразу, наши мужики их не любят, с радостью морды набьют! Тут еще Пашка живет, зэк бывший, этот тоже любит пошариться по чужим вещам да кастрюлям. Хочешь с ним мирно жить, покорми, он в общем-то с понятием мужик, хоть и двадцатник за плечами носит. На кухне будешь готовить?