I. Артефактор Лёвэ. В шашки с Судьбой - [38]

- Я ухаживал за ней,- бесцветно сообщил колдун. Пояснять за кем он не стал, да и не нужно было. И так ясно. Только с чего бы такие эмоции столько лет спустя?

- Сколько тебе лет? – мне не особо интересно, просто как-то надо его вытягивать в реальность.

- Сорок семь,- он ведет плечом так, будто оно причиняет боль.

- Маги долго остаются молодыми, а в тебе еще и серьезная примесь нелюдской крови. Выглядишь ты лет на двадцать пять,- подсчитываю я, и хмыкаю,- ты долго будешь сохраняться свеженьким. Жену себе выбирай либо сильно моложе, либо тоже с примесью.

- Спасибо,- он не поднимает головы. – Мне бы следовало остаться рядом с ней. Поддержать. Быть рядом.

- Повторяешься,- резко произношу я. – Она любила своего мужа настолько сильно, что закрывала глаза на вереницу юных студенток и светских дур. Одна из которых сегодня принесла букет скорбных цветов. Букет скорбных цветов для женатого мужчины.

- Бедная моя девочка,- на выдохе произносит колдун и выпрямляется. Я отсаживаюсь от него на другое сиденье. Многострадальная лента вновь падает, но я не спешу ее поднимать. Колдун сам, медленно, будто движения причиняют боль, подбирает ленту. – Это она меня приучила волосы собирать в хвост. Девочка моя.

- У твоей девочки трое детей, Андор и помощь ей нужна реальная. Тебе известно о дублирующих лестницах? – неприятно наблюдать партнера в таком душевном раздрае. В горле пересыхает и я мечтаю о бокале прохладной воды с лимоном.

- Узкие проходы для прислуги, чтобы они не пересекались с гостями и хозяевами,- с проснувшимся интересом ответил колдун. – Они есть в каждом прилично доме. У меня нет.

- Неизвестный заманил туда госпожу Шеффар. К слову, морок, скрывающий дверь, не развеялся когда я смотрела на него сквозь линзы своих очков. Большую часть разговора я пропустила. От нее требовали документы, которые могут находится в Башне. Но Башня закрыта. Она знает, кто это был, но сказать не может.

- Клятва Безмолвия,- отрешенно кивает колдун. – Просто и надежно. Ни написать, ни спеть, ни стихами прочитать.

- Именно. Она подсказала искать бумаги у Рашша. И я предлагаю тебе совершить подвиг в честь прекрасной возлюбленной. Кто знает, может ты спасешь ее от мучителя и у тебя возникнет реальный шанс утешить вдову?

- Ты должна была сказать мне до того как вынудила сопровождать себя до дома,- резко произнес колдун. – И не говори так. Утешить. Я хочу ей помочь бескорыстно.

- Выдохни, герой,- жестко и зло произношу я. – Для Башни вызваны королевские взломщики, а это несколько недель тишины и ожидания. И вот после того, как бумаг там не обнаружат, за твою вдову возьмутся серьезно.

-  И что мы сделаем с бумагами? – колдун подбирает ленту и собирает волосы в низкий, неопрятный хвост. Надо сделать заколку для ленты, чтобы держалась в волосах намертво.

- В тебя вселился бес тупости? – окончательно озверела я,- выпрыгивай из кареты и возвращайся, ты забыл, что еще четыре часа «твоя девочка» проведет в усыпальнице? Потом исповедь и причастие. И не забудь, Мать Церковь своих детей так просто не отпускает.

- Я принес ей золото для пожертвований,- колдун выпрямился и натянуто улыбнулся,- ты пойми, она хрупкая, нежная, ее оберегать надо. Она не ты.

Чтобы колдун ни говорил про сильных и крепких, но обратный путь сморил меня. Мне, как независимой и не оберегаемой ведьме не досталось ни коленей ни подушек. Я вжалась спиной в продуваемый угол кареты и, уронив голову себе же на плечо, задремала. Пробуждение больше походило на некротическое воскрешение – ныла шея и правое плечо, голова не хотела поворачиваться, затекла спина и задница. Если колдун еще раз уснет у меня на коленях – сброшу на пол, честное слово.

Андор помог мне выйти из кареты, и я с трепетом в сердце посмотрела на печально известное здание. Общежитие, где в равной степени находят пристанище нищие преподаватели и студенты, отчисленные и еще карабкающиеся по залежам фундаментальных магических наук.

Планировка общежитий в Гранполисе одинакова – общий холл из которого идут двери к лестницам. Одно исключение, в данном холле стол дамы-смотрительницы стоял по центру, решетки оставляли свободным узкий проход рядом с ней. Она совсем не изменилась – сухая, прямая, седая. Огромные очки, погрызенное перо в морщинистых руках, густо-фиолетовая мантия и перо такого же цвета в волосах.

- Вы ноги вытерли?

- Да, мэм,- пискнула я.- Амбер Лёвэ, а это мой жених, Андор из Таргота.

- Отступник и блудница, я еще пока ты училась знала, ничего из тебя путного не выйдет,- припечатала Кондорша. Настоящее имя этой суровой хранительницы студенческой нравственности потерялось где-то в далеком прошлом.

- Да, мэм, простите,- старательно глядя в пол отозвалась я. – Можно мы пройдем? Я статью пишу для «Вестника» и хотела бы расспросить людей о Петро Рашше.

- Тьфу, что тебя на пакость тянет,- скривилась Кондорша. Было непонятно, это она про журналистику или про парнишку. - Иди уж, и чтобы тихо было.

Поблагодарив смотрительницу, легко и быстро прохожу к знакомой двери и поднимаюсь по лестнице. Надписи на стенах новые, но щербинки и выбоинки на ступенях – знакомы до боли. Помадные отпечатки губ, въевшийся запах табака и кристально чистые стекла. Все это возвращает меня в прошлое. Я сажусь на свое место, на подоконник. Несколько лет подряд я сидела именно здесь, смотрела как шутливо борются парни, выделываясь перед нами. Требуя, чтобы мы выставляли им оценки, за технику и красоту исполнения того или иного заклятья. А мы занижали за низкую актерскую игру.