И ад следовал за ним: Выстрел - [67]

Федор Тютчев

Тем временам я, то бишь Алекс, отлеживался на кожаном диване, ощущая себя проколотым футбольным мячом и не поверив ни одному слову лицемера Чижика. Явно он явился не просто из вечно дружеских чувств, а с определенной целью, отнюдь не самой благородной. Думал я о расплате за грехи предков, ведь грехи могут уходить корнями в глубины веков, Рюрик переел блинов, а у его потомка на этой почве несварение. Возможно, в роду бесчинствовал лишь один злодей, — значит он, словно клеймо, отпечатывается на всех последующих поколениях? Или лишь на следующем поколении? Или через два поколения? Или вообще распределением грехов распоряжается лишь Господь? В его силах затормозить возмездие на несколько веков, пока оно совсем неожиданно не вынырнет и не ударит молнией в новорожденного, еще ничем не запятнавшего себя в жизни. Или переместится на совсем другой род, но тогда теряется смысл предупреждений Магистра, тогда все переворачивается и превращается в хаос без причин и следствий, в бушующее море, в жизнь без начала и конца.

Жизнь гораздо проще, чем нам порой представляется, и тщетно искать истину в схватках тамплиеров и госпитальеров, в загадках Великого Магистра и прочей мистике. Кто может мстить мне за смерть Челюсти? Разумеется, не Монастырь, который сгинул в небытии, и не англичане, для которых он был лишь пешкой в «холодной войне».

Так кто же? Может, все-таки Монастырь. Ясно, что пелена секретности заволокла все действия властей во времена всего дела Крысы. И Крыса ли это был? Крысам не дают Героя, а Крысоловов не обрекают на гибель.

Я вызвал Чижика для продолжения разговора в отель «Будапешт», бывший «Аврора», где в фойе стоял симпатичный медведь (естественно, чучело), которому иногда пьянчуги вставляли в пасть сигареты. Внутри лабал потрясный полузапретный джаз с ударником Лаци Олахом, выделывавшим палочкой такие замысловатые кренделя, что все охали, глуша коктейль «Белый медведь» (смесь коньяка с шампанским, хаф-хаф). Медведь по-прежнему встречал гостей у входа и даже посвежел, ресторан перестроили, добавив золоченые ложи для публики, и, чтобы пахло Парижем, назвали «Опера». Там любовались дешевой эстрадой новые аристократы, купаясь в «Moet & Chandon» и доставленными утром прямо из Франции устрицами. Чижика я ожидал около медведя, он не приходил, и я решил потрапезничать в одиночестве. К моему изумлению, Чижик уже сидел за заказанным мною столиком, — сразу его невозможно было узнать, ибо его физиономию украшали усы и борода.

— Это что это за маскарад? — спросил я старого друга.

— Ты же сам говорил, что за тобой наружна…

Я отказался от табльдота, ныне именуемого шведским столом, и мы в порыве солидарности заказали луковый суп и каре ягненка, сопровождала все это бутылка французского шампанского.

— Что тебе нужно? — прямо спросил Чижик деловым тоном.

— Развей, пожалуйста, мысли о моей судьбе. Ты намекнул на это у меня дома.

— Была такая американская книжка «Беги, кролик, беги». Ясно?

— Какой кролик?! Ты спятил?

— Не лишай сына отца, а внука — деда. Я тебе все сказал, даже больше. Или ты уже намеков не понимаешь?

— Ничего не понимаю. Полный абсурд!

— Давай лучше приступим к обеду. Может, шампанское освободит тебя от тупости.

Так мы молча дожевали до самого конца, перед кофе Чижик легко поднялся и устремился к туалетам. Там он, видимо, выпорхнул через окно, ибо больше я его не видел.

Под мостами утек целый океан времени, я молча дохлебал свой кофе. «Мне кажется, мы на аллее крыс, где мертвецы свои глодают кости», — вертелась в голове строчка из Элиота. Так мы и расстались (странно, что не сказав друг другу «Счастлив вас видеть»), я шел по переулку, где когда-то жил ходок по уркам Гиляровский, а позже стоял роскошный винный магазин. Там в юности я очаровал блондинистую продавщицу, и потом целый год у меня не переводилась до жути сладкая и вязкая вишневая наливка. Боже, как много бухали сахара во все продукты при тоталитарном режиме, словно заботились о том, чтобы восприятие жизни было сладким! Только ради уничтожения этой политической линии можно приветствовать приход к власти демократов, приверженцев кофе без сахара и обезжиренных девочек. К тому же продавщиц регулярно проверяли на чистоту организма, и это было дивное совмещение приятного с полезным. Я миновал меховой магазин и уперся в некогда главный идеологический центр Карла и Фридриха, который бдел и не допускал, чтоб в театральных постановках Учитель слишком явно картавил и походил на еврея. Шутки шутками, а ведь Карлуша был прав, когда писал, что человек в угаре базарной экономики совершенно не понимает, куда движется, и в отношения он вступает неосознанные, и вокруг муть и туман… Поэтому не надо рыдать по поводу общественных идей при Базаре, которые как путеводная звезда! Какие там могут быть идеи? Одна пламенная идея: УРВАТЬ ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ.

Далее — «На холмах Грузии лежит ночная тьма, течет „Арагви“ подо мною» (интересно, подают ли там ныне шашлыки по-карски?). Выход к основоположнику столицы Юраше на коняге (хотя по путаным новейшим теориям, это скорее всего внук Чингисхана хан Батый). Сик транзит, как говорят славяне, радуйся, что ходишь по земле («и сердце бьется в упоенье, и для него возникнут вновь»), вот и туалет… — фига с два, его уже переделали в магазинчик цветов, ужасно жить, когда драматически меняются эпохи. Заскочил в книжный и был сражен развалами с завалами, — почему так распух конгломерат пишущих шизофреников, вяжущих веники, и олигофренов, режущих вены? Мир не стал читать больше, наоборот, оскудел и одурел, но почему законы рыночной экономики работают в обратную сторону, когда дело касается раздолбаев? Видно, раздолбайство создает свое уникальное магнитное поле, утягивающее под себя пространство и время, это целая планета, раздолбайство, там свои законы и страсти.