И. А. Гончаров - [117]

Однако в процессе подготовки собрания сочинений Гончарова в 1952–1955 годах (Гослитиздат) было установлено, что Гончаров, несмотря на ухудшение своего зрения, дополнительно перечитывал и вносил поправки в текст своих произведений для второго прижизненного издания (1886–1889 годы).

* * *

14 февраля 1882 года в Москве состоялось чествование великого русского драматурга А. Н. Островского в связи с тридцатипятилетием его творческой деятельности. К многочисленным приветствиям юбиляру присоединил свой «скромный голос» и Гончаров. Он послал драматургу горячее письмо. «…Только после Вас мы, русские, — писал Гончаров, — можем с гордостью сказать: «У нас есть свой русский, национальный театр. Он по справедливости должен называться: «Театр Островского». Произведения, созданные Островским, он называет «подвигами».

«Живите же, великий художник, долгие годы!..» — восклицал в конце письма Гончаров и посылал Островскому свой привет, как «от стариннейшего и искреннейшего» его почитателя.

Но в эти годы Островский был уже тяжело болен. Гончарова глубоко потрясла и опечалила его смерть, последовавшая 2 июня 1886 года. «Театр осиротел», — сказал он со слезами на глазах, узнав об этом известии.

В 1887 году в «Вестнике Европы» (N4) Гончаров опубликовал очерк под названием «Из университетских воспоминаний», написанный, видимо, еще в шестидесятых годах.

А в 1888 году в том же журнале (N 1 и 2) появился другой очерк — «На родине», который был написан Гончаровым на даче в Гугенбурге близ Усть-Нарвы в 1887 году.

Самому Гончарову эти воспоминания представлялись вначале «мелкими, пустыми, притом личными, интимными, не представляющими никакого общего и общественного интереса»[224]. На самом деле в них была нарисована талантливым художником реалистическая картина жизни Симбирска тридцатых годов, показана «пустота» и «праздность» симбирского общества, обличались пороки чиновничьей среды. В своих «Воспоминаниях» Гончаров проявил себя таким же мастером социальных портретов, жанровых сцен и пейзажей, тонким и умным юмористом, каким был в своих романах.

В 1888 году в журнале «Нива» (NN 1–2 и 18) Гончаров опубликовал очерки под названием «Слуги» («Слуги старого века»). Пользуясь прежними записями, Гончаров написал эти очерки очень быстро — в течение весны и лета 1887 года.

В эти годы Гончаров поддерживал теплую дружескую переписку с Л. Н. Толстым.

По рассказу А. Ф. Кони, когда он в июле 1887 года уезжал из Ясной Поляны, где гостил у Толстого, тот просил передать Гончарову «сердечный привет» от него. Гончаров в письме Толстому из Усть-Нарвы от 22 июля 1887, благодарил его за этот «поклон» и «добрую память». «Вы, конечно, не подозреваете, — писал ему в этом письме Гончаров, — как это тронуло меня, как мне дорога Ваша память, помимо всяких литературных причин. Как писателя Вас ценят высоко и свои, русские, в том числе, конечно, и я, и чужие, не русские люди. Но в те еще дни, когда я был моложе, а Вы просто молоды, и когда вы появились в Петербурге, в литературном кругу, я видел и признавал в Вас человека, каких мало знал там, почти никого, и каким хотел быть всегда сам. Теперь я уже полуослепший и полуоглохший старик, но не только не изменил тогдашнего своего взгляда на Вашу личность, но еще более утвердился в нем».

Это искреннее и взволнованное письмо Толстому Гончаров заканчивал воспоминаниями о прежних встречах с ним (в пятидесятых годах). В другом письме из Усть-Нарвы, от 2 августа, Гончаров, отвечая Толстому, писал: «Я счастлив, что наши взаимные добрые воспоминания не вытравлены из нас обоих всепожирающим временем, а таились под горяченькой золой и не остыли».

Далее, отвечая Толстому на его слова о нем, что он, Гончаров, мог «иметь большое влияние» на писательскую деятельность Толстого, Гончаров говорит, что «понять это буквально было бы дерзновенно» с его стороны и что он понимает это так. Тургенев, Григорович и он сам, Гончаров, выступили прежде Толстого, а Толстой, сидя в Севастопольских бастионах, думал, мол: «Вот они пишут кто во что горазд, дай-ка я попробую». Попробовал, и теперь «вон где всех нас оставили, далеко позади». Сохранилось и другое письмо Гончарова к Толстому. 9 мая 1888 года Гончаров писал ему, что получил его «милое письмо» и «очень обрадовался ему». «Несказанно доволен» Гончаров тем, что в письме Толстого к нему «видна только ласка и старое дружелюбие».

Л. Н. Толстой прочел как «Слуги», так и «На родине» («Воспоминания») Гончарова и одобрил их. По признанию Гончарова, он «немного совестился показаться в печать с такими бледными и бессодержательными рассказами. Ан, вышло ничего. Старьем немного отзывается, как будто сидел-сидел на месте, глядя на пляску молодежи, да вдруг не утерпел, вспомнил старину и проплясал гросфатер. Конечно, ему хлопают…» Толстой советовал, чтобы он «продолжал свои воспоминания», на что Гончаров отвечал: «Продолжать трудно, потому что далее следуют более свежие, близкие к нашему времени воспоминания. Пришлось бы затрагивать, что еще не отжило, не умерло. Есть еще живые свидетели недавнего минувшего. Трогать все это неудобно. Но посмотрю, не найду ли чего, и если будет охота и сила — попробую. Да дряхлею очень — куда уж мне!»