Хьюстон, 2030: Нулевой Год - [7]

Уильям почесал свой вытекший левый глаз короткой культяпкой руки, затем сделал тщетную попытку дотянуться той же культёй до пустой правой глазницы. Вторую руку ампутировали по самое плечо, и справа культя отсутствовала начисто.

— Что за Ник Хобсон? — Клэрис мимоходом поцеловала мужа в ухо и принялась наливать Марку цветочный эрзац-чай.

— Из вечерних новостей. Это тот парень, которого вчера грохнули в лесу вместе с неизвестной пока девушкой, — Марк слишком устал сегодня, чтобы поддерживать разговор о серийном убийце, — Лучше расскажи, как ваш день прошёл.

— Отлично прошёл! Насобирали сегодня целых двести пятьдесят три доллара!

— Мне сказали, мой персональный рекорд, — кивнул Уильям.

С декабря прошлого года Уильям работал в программе «Поможем Инвалидам». «Трудовая деятельность» простая: выдали специальное пластиковое ведёрко: красное, с шильдиком «Пути Спасения»[12], и отправили собирать «добровольные пожертвования на нужды ветеранов войны». Деньги справедливо делились пополам: пятьдесят процентов – организации и пятьдесят процентов – самому сборщику. Пока Уильям исполнял свои обязанности, Клэрис помогала по хозяйству в суповой кухне для неимущих: чистила овощи и мыла посуду, иногда – варила суп.

Точно в соответствии с замыслом благотворительной программы, Уильям, Клэрис и маленький Дэйви кое-как перебивались на грани полной нищеты, но и не голодали. Тонкая технология баланса щедрости и скупости, «социальный оптимум», так называлось на бюрократическом новоязе американских работников социальной защиты. Семья ветерана боевых действий не может голодать – это несправедливо и жестоко. Но нельзя же расходовать ресурсы страны на бесполезных калек – это аморально и расточительно!

После начального обучения в Форт-Уорт, Уильяма вскоре отправили на войну – в Венесуэлу. Соединённые Штаты обороняли последние работающие нефтяные месторождения от нападений партизан. На четвёртый месяц после прибытия, ещё неопытный сапёр подорвался на мине-ловушке, установленной на арматуре нефтяной скважины. Шлем и бронежилет – спасли жизнь.

Уильяма эвакуировали на плавучий госпиталь в порту Каракас. Переделанное из круизного лайнера, госпитальное судно носило гордое имя USNS «Санта Лючия»[10]. В войсках бытовало неофициальное название: «Карибский Мусоровоз». На борту практиковали полевую хирургию времён Первой Мировой: радикальные калечащие операции, без антибиотиков, и почти никакой восстановительной терапии. Дорогие лекарства использовали в других госпиталях – для счастливцев с лёгкими ранениями, которых можно вылечить и снова послать на поле боя. А «Мусоровоз» – обеспечивал «социальный оптимум» остальным, – без шансов вернуться в строй, и оттого для армии бесполезным. Тратить дефицитные лекарства на солдат, что по-любому останутся калеками? Нет, это аморально и расточительно. Соединённые Штаты не могут позволить себе такую роскошь.

Уильям рассказал потом, как пытался убедить врачей попробовать сохранить левую руку, однако вечно-занятые и хронически не выспавшиеся хирурги «Мусоровоза» на подобные дурацкие просьбы внимания не обращали. В отделении сортировки, один из военных медиков грубо приказал раненому сапёру заткнуть пасть и приготовиться жить дальше без обеих рук. Уильям спросил, что за качество жизни предстоит после подобной операции. Последовал ответ: рядовой, эту долбаную мини-ловушку – не я ставил, и не я взрывал, а твоё долбаное качество жизни – к несчастью, именно сегодня не попало в список приоритетов нашего плавучего госпиталя. Извини, браток.

«Это называется «быстро и радикально»! Я уверен, тебе даже понравится.» — заверил Уильяма военный хирург полтора часа спустя: «Через недельку снимем швы, – и гуляй на все четыре стороны. Поверь мне на слово, солдат: никто из моих ампутированных ещё не жаловался!»

Затем, несмотря на дальнейшие протесты Уильяма, обе руки отрезали напрочь, оставив коротенькую бесполезную культяпку. Выбитый осколком правый глаз удалили полностью; менее пострадавший левый – промыли, залепили пластырем, и оставили заживать – как получится. Примерно через месяц Уильям обнаружил, остатки левого глаза не совсем бесполезны и позволяют кое-как различать свет и темноту. Второй врач предсказал верно: на хирургов бывший сапёр не жаловался. В единственной операционной плавучего госпиталя проводили не менее двадцати операций в день. Каждая лишняя минута, которую уделил бы ему хирург, могла стоить жизни другому раненому. К тому же, молодому инвалиду объяснили: без антибиотиков и прочих дорогостоящих лекарств, шансов на спасение конечностей – всё равно никаких.

Там же на борту бывшего лайнера, Уильям получил «Мусоровозный набор»: комплект подержанной военной формы, медальку за ранение «Пёрпл Харт» и документы на почётное увольнение из Армии. Три недели спустя «Мусоровоз» благополучно пересёк Карибское море и вывалил шестьсот свежеиспечённых инвалидов войны в порту Галвестон.

Несмотря на ужасные увечья, Уильям удивительно хорошо приспособился, и всё – благодаря Клэрис. В памяти Марка отпечатался день, когда Клэрис неожиданно позвонила ему на служебный телефон. «Уильям мне звякнул только что!» — выпалила она: «С плавучего госпиталя!