Хюльдра - [2]

- Джентльмен при встрече с дамой говорит «здравствуйте», - произнесла женщина в шали. Модуляции ее голоса выдавали в ней бывшую актрису, человека, который даже в преклонном возрасте не сдает своих позиций.

- Здравствуйте, - четко выговорил Черноглазый и издевательски хмыкнул. Он достал из кармана смятую пачку, выбил из нее сигарету и чиркнул зажигалкой. Стакан с виски он поставил у своих ног, рядом с хрустальной пепельницей.

Старая Актриса снисходительно кивнула.

- Я думаю, нам не стоит молчать весь вечер, - произнесла она.

- Я думаю, нам стоит заткнуться навсегда, - произнес Черноглазый, не меняя интонации.

Мальчишка оставил свою возню с собакой и взглянул на него снизу вверх, робко и выжидательно. Черноглазый смягчился.

- Но почему рассказываю всегда я? – проворчал он, обращаясь к Старой Актрисе.

- Вы всегда переиначиваете свою историю на новый лад, - благосклонно улыбнулась та, - мы так не можем.

Она даже льстила безупречно и деликатно: смягчая свое контральто и добавляя к словам обезоруживающую улыбку. Легкость, с которой она вела разговор, была такой же привычной, как и раздражение, в котором купал всю комнату Черноглазый.

Ветер, ворвавшийся в оконные щели, вдруг выдал особенно пронзительную руладу: его вой напоминал отчаяние волчонка, отбившегося от стаи и потерявшегося в чаще. Именно эти тоскливые ноты заставили Черноглазого поежиться и настроиться на нужный лад.

- Ну что ж, - сказал он, растерев сигарету в пепельнице, - тогда  я расскажу вам одну легенду. Назовем ее, скажем, «Легенда» о рожденной свободной».

Старая Актриса улыбнулась, поощряя его, и уютнее устроилась в кресле, натянув шаль до подбородка. Мальчишка, до сих пор молчавший, весело хихикнул и поднял блестящие глазенки на рассказчика. Он любил слушать истории, особенно те, что были похожи на сказки.

- Северные народы передают эту легенду от отцов к детям, - начал Черноглазый вкрадчиво, - откуда она, где родилась, сколько ей лет – никто не знает. Предание рассказывает о женщинах, столь светлых и обликом, и нутром, что все живое преклоняет перед ними колени. Им доверяют люди и звери, они способны оживлять мертвое и исправлять сломанное. Они не колдуньи, не ведьмы и не знахарки. Они – дети природы, единые с ней и способные ей противостоять. Они живут просто так, не извлекая выгоды из своих умений, и не задумываясь о вечном. Если им случается полюбить, то любят они искренне и преданно. Легенда называет их непривычным нашему уху словом – хюльдры.

Несмотря на доброту, нежность и легкость, что окружают их существо плотным маревом, хюльдры  – сосредоточение порока и тьмы.

Девы этого племени искусны в любви. Они затуманивает мужчинам разум,  околдовывают, очаровывают, заманивают, танцуют свои смелые танцы и поют свои пронзительные песни. Увидев хюльдру, путники сбиваются с дороги, пастухи теряют свои стада, верные мужья оставляют своих жен ради прекрасной пастушки с коровьим хвостом, что живет высоко в северных горах.

Легенда гласит, что настоящая хюльдра рождается раз в тысячелетие, живет долго и уединенно и покидает своих сестер, только влюбившись в человека. Связав себя узами брака, она добровольно возвращает свою силу, взятую взаймы у природы, и воспользоваться ей вновь может, только покинув своего возлюбленного навсегда.

- А как они выглядят? – поинтересовался Мальчишка тоненьким голоском.

Черноглазый хищно улыбнулся и приложил палец к губам.

- Хюльдра – дитя леса, - продолжил он, отхлебнув виски и закурив следующую сигарету, - ее волосы светлы, словно паутина, сотканная августовским пауком. Ее глаза не темны и не светлы, но зелены, словно перепрелый мох. Ее кожа бела и нетронута солнцем, будто она все детство провела в чаще леса. Ее движения легки, а от улыбки захватывает дух.

Черноглазый на секунду зажмурился, будто внутри него провернули раскаленный прут. Открыв глаза, он опрокинул в себя остатки пойла, и, подавшись вперед, спрятал лицо в ладонях.

Сгорающий от нетерпения, Мальчишка взглянул на Старую Актрису вопросительно: ему не терпелось понять, что же такого особенного в этих хюльдрах.  Та почти незаметно, покачала головой. Мальчишка понял, что торопить рассказчика не стоит.

Тем более, что торопиться им было совершенно некуда. У них была сотня вечеров до и сотня вечеров после.

***

Алиса вздрогнула и открыла глаза: стюардесса трясла ее за плечо и по-английски просила выключить лэптоп.

Она задремала над текстом для своей еженедельной колонки в женском журнале, который получился глупым до невозможности: Алиса сравнила стиль жизни потенциальной читательницы с чашками и пыталась подвести ту к выводу, что вкушать утренний кофий нужно не из щербатой лоханки из плохо обожженной глины, а из тонкого фарфора своей прабабки или хотя бы из толстостенной кружки с памятной надписью «Гарвард Ло Скул Выпуск 2005 года». Ее взгляд упал на последнюю строчку: «Все ныне существующее может быть представлено в виде блюдца».

- Чушь несусветная, - пробормотала Алиса и решительно стерла все написанное.

- Выключите, пожалуйста, компьютер, - снова, уже по-русски, попросила терпеливая стюардесса, - мы заходим на посадку.