Хвостатые беседы. Приключения в кошачьих владениях и за их пределами - [3]
Ночь с пятницы на субботу – бессонный кошмар даже без котов. А уж с котами… Они устраивают жуткий переполох, причем в опасной близости к другому, человеческому, переполоху, и это усиливает мою тревогу. Я бодрствую по той же причине, которая не дает мне уснуть в самолете: тешу себя крайне важной иллюзией контроля. Я не просто сторожу дом от незваных двуногих гостей – мне кажется, если я не сомкну глаз, то не дам моим котам попасть под машину.
Я живу в странном доме с необычной планировкой. Несколько лет назад, когда мы с Ди подумывали его продать, потенциальный покупатель хотел выйти на улицу через шкаф. Дом называется «Перевернутым», он встроен в холм, комнаты расположены под землей и напоминают пещеру. Главная спальня находится ниже гаража, а перед домом есть семифутовый забор. Мы с Ди возвели его в безнадежной попытке удержать в саду Медведя с Шипли, не пустить их на дорогу. Я слышу, как коты с глухим звуком приземляются по ту сторону забора, мчу из спальни вверх по лестнице и, бывает, успеваю их перехватить. Иногда я заглядываю под машину, а оттуда на меня возмущенно смотрит Медведь. Порой я ловлю Шипли у передней двери и не даю ему совершить самоубийственный прыжок. Тогда кот, сидя на пороге, осыпает меня градом вопросов.
– Ты что здесь делаешь?! Ночь на дворе, тебя в такое время тут быть не должно! Я через эту дверь вообще обычно не хожу. Не та дверь! Я возмущен!
Я отвечаю:
– Ну, теоретически дом мой, и я могу ходить куда хочу. Я за тебя переживаю. Ты ведь сейчас вернешься, да? А как только я лягу и закрою глаза, снова сиганешь через забор.
– Конечно, сигану. Я ведь кот, я упрям от природы.
– Где твой светоотражающий ошейник?
– В канаве. Я тебе не неженка, на моем мертвом теле не будет никаких голубых блестяшек! Я тебе кто? Чертова бурманская кошка?
Пятничная ночь продолжается. Под моими окнами небольшая группка местных жителей наконец заводит бессвязную дискуссию в тупик и с трудом отлипает от стены дома. На несколько часов наступает блаженное спокойствие. Заканчивается оно с воплями Ральфа и Шипли: коты извещают о своем возвращении из полуночных странствий.
Входя в дом, я делаю это благопристойно и скромно, не жду поздравлений. Но для Шипли каждое благополучное протискивание сквозь миниатюрную дверцу – подвиг, достойный фанфар. Родной город бурно приветствует супер-успешного эстрадного комика, ура! К нам прибыл олимпийский бегун!
Шипли попал в нашу семью «довеском» к своим двум братьям, Ральфу и Брюеру (которого, к сожалению, уже нет с нами). Я не устоял перед шаловливым черненьким заморышем и упросил Ди забрать его в придачу. К чести Шипли, в первую ночь он сумел придушить свою неукротимую ежесекундную потребность быть в центре внимания. Шипли тихонько лег в ногах, а Брюер с Ральфом свернулись калачиком в наших с Ди объятиях. То был единственный случай, когда Шипли уступил хорошим манерам. Наутро он ясно дал понять: отныне его жизнь невозможна без звукового сопровождения. Разумеется, в роли автора, аранжировщика и исполнителя выступал сам Шипли. Сначала у него прорезался голос – эдакое «мяяуаа», которое принадлежит коту лишь на треть. Остальные две трети делят между собой вздорная декоративная собачка и не в меру ретивая обезьянка: пока вы восхищенно ее разглядываете, она уже взлетает на дерево с вашим кошельком. За голосом последовал скачок роста, и заморыш превратился в жилистого кота.
Выглядит он мускулистым, но худым. Когда мои друзья берут Шипли на руки, то удивленно ахают: «Что в нем столько весит?!» Бьюсь об заклад, я знаю ответ: грандиозная самоуверенность. В школе у меня были приятели, невысокие и тонкие, как тростиночка, которые искренне считали себя зрелыми атлетами. Однако среди котов я подобного самомнения не встречал. Шипли – первый.
В нашей спальне очень тяжелая дверь, к тому же под ней вплотную лежит ковер. Открыть ее трудновато даже человеку, что уж говорить о коте. Но для Шипли на рассвете она не помеха. В комнатах нет видеокамер, поэтому я не знаю, как именно он ее открывает. Обычно я мысленно рисую сцену, где Шипли задействует миниатюрную стремянку и десятидюймовый таран из давно увядшего кабачка. Думаете, после столь тяжких трудов Шипли с удобством устраивается в спальне отдохнуть? А вот и нет. Визиты его мимолетны, кошачье расписание насыщенно. Меня совсем ненадолго приглашают насладиться великолепием Шипли, после чего он спешит по неотложным делам.
– Это я! Я пришел! – сообщает Шипли, открыв дверь и быстро пряча кабачок со стремянкой; увидеть их я не успеваю.
– Как мило, – сонно отвечаю я. – Ты и вчера утром в это время приходил.
– У меня на спине дождь!
– А я при чем?
– Очень даже при чем. Сам знаешь – не вытрешь меня в ближайшие семь секунд, я испачкаю грязными лапами все одеяло. Не поможет – начну потрошить журналы возле кровати. Или отыщу мягкое местечко у тебя на руке и стисну его зубами; буду держать, пока не сделаешь что скажу.
– Слушай, тебя не мучает вопрос, какие отдаленные последствия для режима человеческого сна будет иметь тот факт, что каждое утро в промежуток с пяти до половины седьмого утра человеку в лицо орет кот?
