Хватательная рука - [59]

– Нет, капитан, если что-то предпринимать, то только так. Он...

– Мы можем послать Арноффа. Или уйму других людей. Кевин, у меня есть очень веская причина не доверять Бери и чертовски мало оснований для того, чтобы ему доверять!

Реннер повысил голос:

– Капитан, за двадцать восемь тех проклятых лет, которые мы прослужили на благо Империи...

– Кевин, в любом случае, вам не удастся убедить меня, что вам это очень нравилось, – заметила Салли.

– Что ж, прекрасно, тогда мне придется убеждать вас, – промолвил Реннер, отпивая глоток кофе. – Капитан, давайте-ка минуточку потолкуем о вашей руке.

Блейн выразительно посмотрел на всех троих. Потом сказал:

– Какого черта вам вдруг захотелось разговаривать о моей руке?

– Ну... сейчас вот вы носите короткие рукава. А я припоминаю, что когда вы возвращались в Нью-Чикаго на борту «Макартура», то были одеты в просторную подбитую войлоком длинную куртку. Как вы заработали эти шрамы? Неужели это имеет какое-то отношение к мятежу?

– А почему бы вам не воздержаться совать свой длинный нос в эти дела, Реннер? – процедил сквозь зубы Блейн.

Мысленно Бери хотелось спросить то же самое. Но Реннер уже задал вопрос, поэтому вмешаться – было совершенно безнадежным делом. К тому же, уже очень давно Бери не старался заткнуть Кевину глотку.

– Никто не надевает одежду с короткими рукавами на встречу с теми, кого недолюбливает, – проговорил Рен. – По-моему, ваши шрамы имеют какое-то отношение к вашей позиции по данному вопросу. Это последствия не могли получить ни в каком другом месте.

– Да. Это произошло в Нью-Чикаго. В Поле Лэнгстона попала торпеда, она прожгла дыру и прошла прямо через корпус корабля. Пламя охватило мою руку, не защищенную скафандром до рукава.

– А теперь на все космические корабли устанавливают сверхпроводники мошкитов.

– Д-да. Видите ли, это вовсе не означает, что нас больше нельзя убить. Нас нельзя повредить. Поле Лэнгстона подверглось перегреву, и весь корпус начал разогреваться. До тех пор, пока там не стало слишком жарко. Это лишь теперь мы оборудываем корабли мошкитскими сверхпроводниками...

– А рукава?

Граф потер переносицу. Это немного скрыло его выражение лица.

– Я... тогда я был настроен очень воинственно. Я не собирался напоминать этим о себе, но, будь я проклят, если позволил бы его превосходительству забыть об этом. Согласен, это довольно мелочно с моей стороны. Кевин, я не позволю старым обидам помешать целям Империи. Полагаю, вы поняли. На «Макартуре» Бери был арестантом. Он подозревался в подстрекательстве к мятежу на Нью-Чикаго.

– А вы находились в одном из тюремных лагерей, – сказал Реннер Салли Блейн.

– Там со мной находилась одна из моих подруг, которая так и не вернулась домой, – проговорила Салли, прищурившись от гнева. – И виноват в этом он, черт подери! Он подтолкнул целую планету к мятежу, только для того, чтобы заколотить побольше денег. Которых у него и без того было немерянно!

– О нет, – возразил Реннер.

– У нас есть доказательства, – произнес граф. – Мы предъявляли их ему. Мы воспользовались этим, чтобы заставить его на нас работать... Ну как?

Леди Блейн положила руку на изуродованное шрамами запястье мужа и сказала:

– Кевин, вы хотите сказать, что это не так?

– Я знаю его больше двадцати пяти лет. Бери нарушал законы, чтобы заработать побольше денег, но ведь денег всегда недостаточно. Такого просто не может быть. Нью-Чикаго не отличается богатством. И никогда не отличался, разве не так?

– Что ж, одного раза достаточно... прийти к мысли об этом...

– Капитан, мы останавливали мятежи. Вам известно, что их вызывает? Бери это известно. Когда нет урожая! Существует древняя традиция: когда нет урожая, народ свергает короля. Поверьте мне, уж если Нью-Чикаго был готов к мятежу, то для него не требовалось участия никаких финансовых махинаторов типа Горация Бери.

– Хорошо, Бери, – сказал Блейн. – Тогда почему он там находился? Зачем? Мы еще ни разу не задавали этого вопроса.

– Я не обязан отвечать. И с какой стати я буду свидетельствовать против себя же?

Блейн пожал плечами.

– Вы будете слушать? – требовательно спросил магнат. Блейн быстро посмотрел на него.

– Да, ваше превосходительство.

Бери бросил взгляд на свои диагностические приборы. Он установил их на полную активность; сейчас ему не хотелось выглядеть спокойным. Но приборы пока никак не реагировали на его состояние. Отлично...

– Прошло тридцать пять лет, милорд. Вам, наверное, было этак годков двенадцать, когда я занялся политикой в Нью-Чикаго. Разумеется, я действовал не от своего имени.

– А от чьего же тогда? – вызывающим тоном осведомилась Салли.

– От имени Леванта, миледи. И от имени всех арабов, которых тогда представлял Левант.

– Так вы состояли в ООА? – спросил Блейн.

– Милорд, я был Заместителем Председателя Организации Освобождения Арабов.

– Понятно, – осторожно произнес Блейн.

– Так или иначе, моя жизнь мне не принадлежала, – продолжал Бери. – Если вы этого не знаете. – Он пожал плечами. – Членство в ООА уже само по себе подразумевает амнистию. Это я говорю на тот случай, если вы удивлены.

– Безусловно! – сказал Блейн. – Но какого дьявола ООА делала в Нью-Чикаго? Это же не арабская планета.