Хват Беллью. Хват и Малыш - [51]

— Да это западня, — сказал Малыш. — Не нравится мне тут. Мы словно под землю спускаемся. Ой, быть беде!

Кит не ответил, и полчаса они молча продвигались вперед. Малыш заговорил первым.

— Беда будет, — проворчал он. — Будь уверен, нам ее не миновать. Послушай, что я тебе скажу…

— Говори, — отозвался Кит.

— Я чую, что мы много дней проведем в этой яме. Будет беда, и мы надолго здесь застрянем.

— А не чуешь ли ты чего-нибудь насчет еды? — раздраженно спросил Кит.

— Нет. Насчет еды ничего не чую. Это как-нибудь устроится. Но знай, Кит, я съем всех собак, а Брайта не трону. На Брайте я остановлюсь.

Радуйся, — издевался Кит. — Я чую, что нам нс придется есть собак. Мы достанем оленину или карибу, или жареных перепелов.

Малыш фыркнул в знак невыразимого презрения, и они замолчали на целые четверть часа…

— Ну, вот, начинается твоя беда, — сказал Кит, останавливаясь и глядя на какой-то предмет лежавший у дороги.

Малыш вылез из саней, подошел к Киту, и через минуту они вместе смотрели на человеческий труп, лежавший на снегу.

— Откормленный, — сказал Кит.

— Посмотри на его губы, — сказал Малыш.

— Совсем закоченел, — сказал Кит, приподымая руку мертвеца, которая, не сгибаясь, потащила за собой все тело.

— Если его поднять и бросить, он разобьется вдребезги, — прибавил Малыш.

Промерзший труп лежал на боку. Видно было, что он лежит недавно, потому что снег не успел еще засыпать его.

— Третьего дня был сильный снегопад, — сказал Малыш.

Кит кивнул головой, нагнулся над трупом, перевернул его на спину и указал на огнестрельную рану в виске. Потом, оглянувшись по сторонам, кивнул на валявшийся в снегу револьвер.

Через сто ярдов они наткнулись на другой труп, лежавший на дороге лицом вниз.

— Два обстоятельства совершенно ясны, — сказал Кит. — Во-первых, покойники жирные. Значит, голодать им не приходилось. Во-вторых, им здорово не везло. Иначе они не покончили бы с собой.

— Если только они покончили с собой, — заметил Малыш.

— В этом нет никакого сомнения. Других следов нет. И оба трупа обожжены порохом.

Кит оттащил труп в сторону и носком мокассина выковырял из снега револьвер. — Вот из этого они и застрелились. Говорил я тебе, что мы найдем что-нибудь.

— Пока мы узнали немного. Скажи пожалуйста, чего ради такие упитанные парни могли покончить с собой?

— Знай мы это, для нас было бы и ясно все остальное, — ответил Кит. — Едем. Становится темно.

Уже совсем стемнело, когда лыжи Кита наткнулись на новый труп. Кит споткнулся и упал не сани, в которых лежал еще один мертвец. Чиркнув спичкой, он увидел третьего мертвеца, завернутого в одеяло, который лежал у края наполовину вырытой могилы. При свете догорающей спички он заметил не меньше полдюжины могил.

— Б-р-р-р-р, — содрогнулся Малыш. — Лагерь самоубийц. И все такие жирные. Ручаюсь, что здесь не осталось ни одного живого.

— Нет. Погляди вон туда. — Кит указал на чуть мерцающий огонек. — А вот и второе окошко и третье. Двигайся. Едем.

Трупы им больше не попадались, и через несколько минут они были в поселке.

— Да это целый город, — прошептал Малыш. — Здесь двадцать хижин. И ни одной собаки. Странно!

— В этом и разгадка, — возбужденно ответил Кит. — Это лагерь Лоры Сибли. Ты не помнишь? Они поднялись по Юкону прошлым летом на пароходе «Порт Таунсенд № 6». Проехали мимо Даусона не останавливаясь. Пароход должен был их доставить к устью какого-то ручья.

— Помню. Это были мормоны.

— Нет, вегетарьянцы. — Кит улыбнулся в темноте. — Они не едят мяса и не ездят на собаках.

— Эго одно и то же. А золота им все-таки захотелось? Лора Сибли собиралась доставить их прямехонько на такое место, где каждый делается миллионером.

— Да. Она у них ясновидящая. Ей являлись видения и прочее тому подобное. Я думал, они поплывут вверх по Норденшельду.

— О, что это?

Рука Малыша ухватила Кита за грудь, и они оба стали прислушиваться к глубокому протяжному стону, доносившемуся из ближней хижины. Не успел он замереть, как его подхватили в другой хижине, и в третьей — точно стонало само человеческое горе. Впечатление было ужасное словно от кошмара.

— Б-р-р-р-р, — вздрогнул Малыш, — тут рехнуться можно. Ну-ка, посмотрим, что там случилось.

Кит постучал в дверь освещенного дома.

— Войдите, — со стоном ответили ему. И они вошли.

Это была простая бревенчатая хижина, оконопаченная мохом. Земляной пол был усыпан опилками и стружками. Слабый свет масляной лампы освещал четыре койки. На трех из них лежали люди, которые перестали стонать и с удивлением воззрились на вошедших.

— Что у вас такое? — спросил Кит у гиганта с измученными глазами и впалыми щеками, который даже под одеялом не мог скрыть своих широких плеч и крепких мускулов. — Оспа, что ли?

Вместо ответа больной указал на свой рот и с трудом разжал черные распухшие губы. Кит невольно отпрянул.

— Цынга, — шепнул он Малышу. И больной кивком головы подтвердил правильность диагноза.

— Еды у вас много? — спросил Малыш.

— Сколько угодно, — ответил человек с другой койки. — Угощайтесь. Можете остановиться в соседней комнате, — она пустая. Склад дальше — все прямо. Ступайте туда.

II

Во всех хижинах, которые они посетили за эту ночь, было одно и то же. Цынга охватила весь лагерь. В лагере было двенадцать женщин, но они видели не всех. Сначала в лагере было девяносто три человека. Десять из них умерло, а двое недавно пропали. Кит рассказал о своей находке и выразил удивление, что никто не счел нужным пройти даже такое незначительное расстояние, чтобы разыскать пропавших. Кита и Малыша особенно поражала беспомощность этих людей. В хижинах было грязно и не убрано. На столах громоздились немытые тарелки. Никто не помогал друг другу. Все, что происходило в одной хижине, не касалось обитателей другой. Даже мертвых было некому хоронить.