Хват Беллью. Хват и Малыш - [22]

— Я… — она колебалась. — Я пойду с вами, если вы ничего не имеете против. — Она смотрела ему прямо в глаза, во взгляде ее не было ни вызова, ни насмешки. — Право, мистер Хват, вы заставили меня пожалеть о том, что я сделала. Но ведь должен же был кто-нибудь защитить интересы старожилов?

— Мне кажется, что погоня за золотом — своего рода спорт.

— А мне кажется, что вы оба — хорошие спортсмены, — сказала она с легким вздохом.

В продолжение двух часов они шли по замерзшему руслу Норвежской речки, а потом повернули к югу по узкому извилистому притоку ее. В полдень они стали взбираться на перевал. Позади них тянулась длинная цепь золотоискателей, шедших по их следам. Кое-где с привалов поднимались уже тонкие струйки дыма.

Итти было трудно. Они шли по пояс в снегу и часто останавливались, чтобы перевести дух. Малыш первый взмолился об отдыхе.

— Мы уже целых двенадцать часов в пути, — сказал он. — Должен сказать, что я здорово устал. Вы тоже. А эта бедная девушка свалится с ног, если не поест чего-нибудь. Вот здесь надо разложить костер. Что вы скажете?

Они так быстро, ловко и так методически принялись устраивать временную стоянку, что Джой, недоверчиво следившая за ними, должна была признать, что и старожилы не справились бы с этим делом скорее. Из сосновых веток и одеял соорудили палатку. Путники не подходили к огню, пока не растерли докрасна своих щек и носов.

Кит плюнул в воздух. Через секунду раздался звон упавшей льдинки.

— Я сдаюсь, — сказал он. — Никогда еще не видал я такого мороза.

— Была одна зима на Койокуке, когда мороз достиг восьмидесяти шести градусов, — заметила Джой. — Сейчас, должно быть, не меньше семидесяти или семидесяти пяти. Я чувствую, что отморозила себе щеки. Они горят как в огне.

Здесь, на крутом склоне перевала, не было льда. Они положили в таз твердого, зернистого, как сахар снегу, и сварили кофе. Кит жарил свинину и, подогревал сухари, чтобы они оттаяли. Малыш поддерживал огонь. Джой расставила две тарелки, две чашки, две ложки, жестянку со смесью соли и перца и жестянку с сахаром. Они с Китом ели из одной тарелки и пили из одной чашки.

Было уже около двух часов, когда они стали опускаться с перевала по какому-то притоку Сквау-Крик. Джой, которая теперь хотела, чтобы ее спутники сделали заявки, боялась, что они идут медленно из-за нее, и потребовала, чтобы ее пустили вперед. Она шла так быстро и ловко, что Малыш пришел в восторг.

— Посмотри на нее! — воскликнул он. — Вот это женщина! Смотри, как мелькают ее мокассины. Она не носит высоких каблуков! Она пользуется ногами, дарованными ей природой. Да, она годится в жены охотнику на медведей.

Она оглянулась на них благодарно, с улыбкой, предназначавшейся отчасти и для Кита. Он уловил дружеское чувство в этой улыбке, а в то же время со всей остротой почувствовал, сколько женского в этой дружелюбной улыбке.

Дойдя до Сквау-Крик, они оглянулись и увидели длинную цепь золотоискателей, с большим трудом спускавшихся с перевала.

Они спустились, скользя с берегового откоса на русло промерзшей до самого дна реки. Берега аллювиального происхождения доходили до восьми футов в вышину. Следов не было видно на снегу, покрывавшем лед, и наши путники поняли, что они вышли выше «Открытия» и выше последних заявок старожилов Морского Льва.

— Не попадите в родник! — крикнула Джой Киту. — А то, при семидесятиградусном морозе, вы останетесь без ног.

Эти родники, которые встречаются во всех ручьях Клондайка, не замерзают даже при самых сильных морозах. Они образуют лужи, замерзающие сверху и прикрытые снегом. Вот почему, ступая по сухому снегу, можно неожиданно провалиться в воду по колена. Если в течение пяти минут не переменить промокшую обувь, ногу придется отнимать.

В три часа начались долгие серые полярные сумерки. Наши путники стали искать обгорелое дерево, которое должно было обозначать центральный столб последней заявки. Джой, увлекающаяся и живая, первая увидела его. Она: побежала вперед и закричала:

— Здесь кто-то был! Посмотрите на снег! Вот зарубка! На этой сосне!

И вдруг по пояс провалилась в снег.

— Я попалась! — жалобно закричала она. — Не подходите ко мне. Я сама выберусь.

Шаг за шагом, проламывая ледяную кору, скрытую под слоем сухого снега, она выбралась на более прочный лед. Кит, не теряя времени, побежал на берег, в кусты, куда весенние ручьи нанесли много хвороста. Этот хворост, казалось, только ждал спички, чтобы вспыхнуть. Когда Джой подошла к Киту, костер уже разгорался.

— Сядьте! — скомандовал он.

Она послушно села в снег. Он сбросил мешок со спины и постлал ей под ноги одеяло.

Сверху донеслись голоса золотоискателей, следовавших за ними.

— Пусть Малыш пойдет вперед и поставит столбы, — посоветовала Джой.

— Иди, Малыш, — сказал Кит, снимая с нее заледеневшие мокассины. — Отмеряй тысячу футов и поставь два центральных столба. Угловые мы поставим потом.

Перочинным ножом Кит срезал ремни с мокассинов Джой. Они так замерзли, что скрипели и визжали под ножом. Сивашские чулки и толстые шерстяные носки были покрыты льдом. Вся нога была точно в железном футляре.

— Ну, как нога? — спросил он, продолжая работать.