Хвала и слава. Том 1 - [225]

Он взглянул на часы: пора обедать. Януш с неохотой возвращался к обществу, оставленному им в гостинице «De Londres». Его угнетали разговоры надутых господ военных, впрочем, он мало что в них и понимал: в основном говорили по-испански, а язык этот он только еще начинал осваивать. Газеты, впрочем, уже мог читать.

Поднявшись на ноги, он увидел юношу. Тот сидел поодаль, в ложбинке, напряженно подсчитывая что-то на пальцах, и, бормоча вполголоса, писал карандашом в большой клеенчатой тетради. Берет он сдернул — оказалось, что юноша коротко острижен, и сейчас, когда он прилежно царапал карандашом, он снова напомнил Янушу ученика, решающего задачу на проценты.

Януш улыбнулся и, сделав несколько шагов, склонился к юноше.

— Que faîtes-vous ici?[112] — решился он спросить по-французски.

Юноша ответил ему на великолепном французском:

— О боже… как вы подкрались. Я каждый день прихожу сюда работать и всегда сижу на том месте, которое вы заняли.

— Завтра я уступлю вам его, а сам сяду где-нибудь в другом месте, — сказал Януш.

— А вы завтра опять придете?

— Вероятно. Если будет хорошая погода.

— О, погода теперь установилась. На весь октябрь.

— Тогда приду. А что мне еще делать?

— Вы иностранец?

— Да.

— Хорошо, а? — И юноша широким жестом указал на желтые цветы собора.

— Вон там красивее, — указал Януш на сиреневатого цвета поля.

— Старая Кастилия, — с каким-то странным акцентом сказал юноша.

Януш удивленно взглянул на него.

— Вы не испанец?

— Баск, — коротко ответил юноша и нахмурился.

— Баск? — удивился Януш.

— Вы слышали о таком народе? — с иронией спросил юноша.

— А вы слышали о Польше?

— Вы поляк? — с недоверием протянул юноша.

— Баски весьма преуспевали в Южной Америке, — сказал Януш, лишь бы что-нибудь сказать.

— Зато на родине… дома, нельзя сказать, чтобы им особенно везло… — проворчал юноша и натянул берет таким движением, точно хотел спрятать голову.

— Да, я слышал, — серьезно произнес Януш и сел рядом с молодым баском.

С минуту они молчали.

— Что вы тут делаете? — спросил наконец Януш, беря из его рук книжку в школьном переплете из серой «мраморной» бумаги.

Юноша резким движением вырвал книжку из рук Януша, так что тот даже пожалел о своей бесцеремонности.

— Простите, — сказал он и встал. — Уже поздно, мне пора в город. До свиданья!

Молодой баск ответил «до свиданья» тоном капризного ребенка, который в чем-то провинился и теперь жалеет об этом. При этом он бросил на Януша умоляющий взгляд. Януш сделал вид, что ничего не заметил, и стал спускаться вниз. В гостинице он забыл о встрече, поссорившись с Билинской из-за героев Алькасара. Марыся бурно восторгалась ими.

Назавтра, когда он вышел с книгой на взгорье, молодой баск уже сидел под кустом чертополоха. Увидев Януша, он покраснел, как мак, и принялся еще старательнее черкать в тетради, то и дело заглядывая в «мраморную» книжечку. Когда Януш проходил мимо, он поднял глаза и робко произнес:

— Bonjour!

Януш ответил улыбкой.

Он сел чуть ниже и, как будто совершая установленный обряд, прежде чем открыть оптимистическую книгу, доказывавшую, что скорбь бессмысленна, устремил взгляд на открывающийся перед ним вид. По другую сторону речки Арлансон виднелся сад, сегодня по-особому освещенный, а над ним — чахлые зеленые тополя. Точно пилигримы, всходили они на покрытое сплошной стерней взгорье.

Неожиданно юноша подошел к нему и, присев рядом, подал ему руку.

— Меня зовут Хосе Амундзаран, — сказал он. — я поэт. Последние годы жил в Париже.

Януш обрадовался этой перемене в отношениях.

— О, как хорошо, что вы на меня не сердитесь. Я действительно был несколько бесцеремонен, но ведь я же не знал, что это тайна.

— Никакой тайны нет, — ответил юноша, протягивая ему книжку, — это просто «Антигона».

Януш удивился.

— И что вы с этим делаете? — спросил он.

— Перевожу на баскский, — сказал Хосе, — уже перевел больше половины. Мне хотелось бы, чтобы мои братья, — он помедлил, прежде чем произнести это патетическое слово, — прочитали когда-нибудь «Антигону» на своем языке.

— Она еще не переведена?

— Нет. Баскская литература очень убога. Мы бедны.

— Не все.

— Да. Но те, кому удается разбогатеть, забывают баскский, становятся испанцами или французами.

— Ах, так.

— Мы бедный народ, — вздохнул Хосе. — А сейчас еще…

— Что сейчас? — как-то машинально спросил Януш, ведь он знал, что имеет в виду юноша. Баски воевали.

Хосе взглянул на Януша с презрением. В глазах его таилось чувство превосходства представителя древнего, существующего с незапамятных времен народа над каким-то выскочкой.

— Когда «Антигона» возникла в голове Софокла, да что там, еще когда только возник миф об Антигоне, мы уже были старым народом и, вероятно, имели свою большую литературу. Я говорю — вероятно, потому что от нее ничего не сохранилось.

На этот раз Януш уже свободно взял из рук юноши серенькую книжечку. Это был греческий текст «Антигоны». В книжку были вложены небольшие пронумерованные листочки, на которых мелким, но четким почерком виднелись начисто переписанные строфы и антистрофы трагедии на трудном языке страны Эускади. В тетради Хосе писал начерно, вдохновенно черкая и вычеркивая.