Хвала и слава. Том 1 - [208]

Адась после этих слов как-то опешил и даже чуточку протрезвел и потребовал у официанта счет. На дворе давно уже стемнело.

— Переменить надо заведение, — деловито предложил он, когда Януш отнял руки от лица, и по-приятельски похлопал Януша по ляжке. И это было омерзительнее всего.

Они вышли. На улице было темно и холодно. Держась под руки, они пошли по Гродзкой к Рынку. Вновь миновали костел святого Андрея.

— Только ничего мне не говори про этот костел, — сказал Адась. — Ужасная дыра этот Краков.

Действительно, Краков казался Янушу страшным. Было темно, тускло светили фонари, из-за осенней сырости дышать было тяжело. Они шли неуверенным шагом. Януш не слушал, что там без передышки плетет его спутник. Наконец до сознания его дошли косноязычные слова:

— А я тебе говорю, Януш, там есть такая девочка!.. Вполне приличное заведение! Уверяю тебя!

— Где? — спросил Януш.

— Поехали! — воскликнул Адась, и они пошли побыстрее.

Дойдя до стоянки такси за Сукенницами, они влезли в старый, но очень просторный автомобиль.

Адась сказал:

— Эта машина прямо как постель, можно бы её прямо сюда пригласить, эту самую девочку…

— Ну, ну, — заметил шофер, — это вам такси, а не аморальное заведение!

Адась расхохотался и хохотал всю дорогу, пока не приехали к ночному заведению на Вольской улице, на задворках какого-то дома.

Время ночных гостей, конечно, еще не наступило. Большой, залитый желтоватым светом зал зиял пустотой. Тем не менее за одним из столиков, укрытым в глубине темной ложи, сидели «танцорочки». В зале было холодно и сыро, как на дворе, поэтому бедняжки сидели в шерстяных свитерах и точно такие же свитера вязали на спицах. При виде первых гостей они не проявили к ним никакого интереса, и длинные костяные спицы в их руках мелькали все в том же темпе. Было их не то четыре, не то пять; уродливые и худые, торчали они за столом, точно Парки злой судьбы, прядущие нити неудачливых жизней.

Януш с Адасем сели за столик возле площадки для танцев. Столик был самое большее на троих. Януш заметил, что он несколько протрезвел — танцевальный зал уже не плыл куда-то в сторону, как ресторанный, но вот беда: посмотрев на Адася, он с сокрушением увидел, что молодой забулдыга совсем уже невменяем, — сидел какой-то красный, потный и таращил глаза.

Правда, и его собственное протрезвление оказалось мнимым. На холоде, на улице Януш чувствовал себя лучше, однако стоило усесться за столик, как в голове опять все заходило ходуном — столик то отдалялся, то начинал кружиться.

— Черного кофе, — приказал он официанту, уже давно стоявшему перед ними в угодливом поклоне.

Когда Януш вновь стал что-то воспринимать, он заметил, что кофейник уже на столике, а перед ним дымится стакан с черным напитком. Кроме того, на столе появилась бутылка французского коньяку. Рядом с Адасем сидела молодая, плоская, худосочная и уродливая женщина в зеленом декольтированном платье, усеянном блестками, которые казались Янушу роем порхающих светлячков. Адась держал ее за руку.

Януш вдруг вспомнил о правилах хорошего тона.

— Представь меня даме, — сказал он Адасю.

— Да вы только что знакомились, — пролепетал Адась.

— Я не помню.

Девушка засмеялась и с любопытством взглянула на Януша. Он заметил, что у нее большие черные и удивительно выразительные глаза. Она даже показалась ему симпатичной.

Адась уже наливал коньяк на донышки больших, пузатых рюмок, но рука у него дрожала, и он налил слишком много.

— С ума сошел! — сказала девушка. — Высосешь такую рюмку — и проку с тебя никакого.

Януш пригубил коньяк, который издавал крепкий и такой великолепный аромат, что даже голова кружилась. Пришлось несколько раз глубоко вдохнуть воздух, чтобы в голове просветлело.

Заиграла музыка, и Януш заметил, что в дансинге появилась публика. Очевидно, он успел вздремнуть, сидя за столиком. Кресла были удобные. Адась пригласил девушку танцевать, и Януш, оставшись один, почувствовал настоящее облегчение. Поудобнее устроившись в кресле, Януш оглядел зал. Он еще не был заполнен. Несколько пар танцевали. Музыканты поначалу играли бодро. На всех были голубые сюртучки.

Но тут какой-то субъект в светло-сером костюме прервал одиночество Януша, без церемоний подсев к его столику. Януш удивленно посмотрел на него, но не сказал ни слова.

Человек этот, молодой блондин, улыбнулся ему.

— Прошу прощения, — сказал он наконец, — я вижу, что вы так одиноки.

У Януша вновь поплыли круги перед глазами, и он беспомощно улыбнулся.

— Человек всегда одинок.

— Вот-вот-вот! — обрадовался незнакомец, и Януш заметил, что тот тоже пьян.

Но через минуту незнакомец успокоился и взглянул на Януша серьезно.

— Вам одиночество вредно.

Януш пожал плечами.

— К сожалению, я тут бессилен.

— Вам не следует искать утешения в рюмке.

Януш вдруг по-пьяному оскорбился.

— Это почему же? — спросил он с вызовом.

— Потому что это не соответствует вашей психике, вашему складу, так же как и общество этой личности. — И он указал подбородком на то место, где сидел Адась.

— Откуда вы это знаете? — без всякого, впрочем, интереса спросил Януш.

— Знаю, потому что догадываюсь. Достаточно взглянуть на вас, чтобы узнать все.