Хусаин Мавлютов - [8]

И вот, наконец, победа!

— За эту операцию вы представлены к правительственной награде, — сообщили Хусаину Мавлютову из штаба бригады.

Хусаин вытер капельки пота с лица и вынул из кармана портсигар.

— Да, нелегко эта победа нам досталась, — промолвил он, закуривая папиросу, и, потрогав перебинтованную руку, добавил:

— А сколько наших товарищей осталось на поле боя…

— К вам пришли, товарищ командир, — доложил вестовой Яхия Адымов.

Хусаин увидел нескольких крестьян. Один из них вышел вперед и обратился к нему:

— Здравствуйте, товарищ командир.

— Здравствуйте, товарищи.

— Кто у вас самый главный?

— Я. А что?

— Да вот мы, крестьяне, пришли вас поздравить с победой, товарищ красный командир. Уж очень белые-то нас замучили… Старик — помял папаху в руке, посмотрел на своих односельчан и снова обратился к Хусаину:

— Вот дочку Евдокима-то, — старик показал на худощавого длинного мужика, который стоял позади всех, — офицер один ихний, того…

— Что же вы от меня хотите?

— Да вот, товарищ командир, офицер-то этот жив. Мы его поймали давеча, связали…

Хусаин только сейчас понял, зачем пожаловали к нему эти крестьяне. Ведь они ждали, ждали Красную Армию! Он с радостью обнял старика.

— Дорогой мой, отец! Тащите его сюда! — Хусаин повернулся к вестовому:

— Яхия, помогите им.

— Прыткий какой. Он большого чина, штабной, офицер-то.

— Ничего, дед, разберемся. У нас ревтрибунал на это имеется.

И разобрались. Белый офицер был из штаба Илецкого корпуса. Отстал от своих, был ранен. Когда узнал, что красные заняли Уильск, хотел бежать, но крестьяне опознали его и связали.

— Вы не из дикой дивизии? — спросил офицер Мавлютова в конце беседы.

— Не понимаю вас.

— На наш корпус красные бросили какую-то дикую дивизию. Не из русских. Язык какой-то гортанный.

— Ах, вот что! Вы имеете в виду тех, кто воевал против вашего корпуса?

— Да.

— Так вот, господин подполковник, это был один-единственный сводный отряд.

— Не может быть!

— Как хотите, а факт налицо!

В Уиле красными войсками был арестован командир казачьего корпуса атаман Акутин, взято в плен 150 человек, захвачены большие трофеи и документы Алаш-Ордынского правительства.

Но нелегко далась эта победа и нашим. «Борьба с белым казачеством и Алаш-Ордой обошлась Третьему полку довольно дорого — записано в «Дневнике татарской бригады». Мы потеряли многих боевых командиров и бойцов. Особенно отличились в этих боях комбат Шайхутдинов, пулеметчик Габитов, командир отдельного таткавдивизиона А. И. Мельников.

Прекрасно командовал сводным отрядом товарищ Мавлютов Хусаин и его комиссар Касымов Гали, которые выполнили большую военную и политическую задачу. Они приобрели в этих боях большой боевой опыт, который блестяще применили впоследствии в операциях по разгрому Бухарского Эмирата»[13].

Осенью 1919 года Хусаина Мавлютова наградили орденом Красного Знамени. Орден имел номер 64. Мавлютов был шестьдесят четвертым кавалером первого боевого ордена, учрежденного Советской властью!

Известие о гибели Чапаева потрясло бойцов отряда. Через месяц командующий Туркестанским фронтом М. В. Фрунзе издал приказ о присвоении имени Чапаева 25-й дивизии.

«Они пали смертью храбрых, — писал М. В. Фрунзе о героях дивизии, — до последней капли крови и до последней возможности отстаивая дело родного народа. Я ожидаю от всех войск 4-й армии строгого и неуклонного выполнения их революционного долга. Ожидаю, что их мощный, сокрушительный удар разобьет все надежды врага и отомстит за гибель своих вождей. Теснее смыкайте ряды, товарищи, крепче сжимайте винтовки в руках и смело вперед на полуиздыхающего, но все еще дерзко сопротивлявшегося врага.

…Вечная слава погибшим борцам! Мщение и смерть врагам трудового народа»[14].

Каждому командиру, каждому бойцу татарской бригады было близко имя Чапаева.

— Говорят, Чапай-то был из наших краев.

— Нет, он наш земляк — уралец. Видишь, как дрался за родной Урал.

— Неправда ваша, ребята. Слыхали, городу его имя дали на Волге. Значит, он наш, волжанин…

— Наш Хусаин Мавлютов тоже герой.

— Не зря ему орден дали за Илецкую операцию. Не шутка разбить целый корпус с одним отрядом, а отряд — меньше дивизии.

С тех пор красноармейцы звали Мавлютова «наш Чапай».

«Хусаин Мавлютов был обаятельным человеком, — вспоминает один из соратников Мавлютова, — С. Касымов, — с первого же слова он располагал к себе собеседника. Всегда был прост и скромен. Порой казалось, что такой мягкий и ласковый человек не может быть военоначальником. Но сила логики, умение убеждать показывали в нем большие способности, твердость и настойчивость характера, стремительность в достижении цели».

Мавлютов был популярен не только среди бойцов своей бригады. Его имя много раз отмечалось в приказах командующего Туркестанским фронтом.

Вот что пишет о Мавлютове генерал-лейтенант Якуб Джангирович Чанышев. «До конца своей жизни Мавлютов честно и добросовестно выполнял задания партии и правительства. Не только на службе, в учебе, в бою, но и в быту он был образцом для окружающих: скромен, вежлив, внимателен к семье, к друзьям и товарищам.

Я редко встречал в жизни такую дружную семью, как семья Мавлютовых. Фатима врач-общественник и Хусаин Мавлютов настолько уважали и любили друг друга, так были внимательны друг к другу на службе и в быту, что было просто приятно и радостно их видеть»