Хунхузы. Необъявленная война. Этнический бандитизм на Дальнем Востоке - [49]

В поисках выхода в 1891 г. власти решились на создание во Владивостоке китайского Общественного управления во главе со «старшиной». Появление в российском городе, расположенном на российской территории, подобного самоуправления иностранцев было не чем иным, как признанием слабости власти и ее неспособности обеспечить правопорядок даже у себя под носом. К тому же никакой эффективной помощи полиции это управление так и не оказало. Хитроумные китайцы быстро изобрели способ использовать новый «орган власти» в качестве орудия собственной мести. Поссорившись с соотечественником, «манза» бежал в управление с доносом, в котором сообщал, что его обидчик — хунхуз. Как правило, одного такого заявления было достаточно для ареста жертвы оговора и передачи ее в руки полиции. К середине 1890-х гг. китайское Общественное управление буквально завалили подобными кляузами, а спустя какое-то время это нелепое и бесполезное образование было ликвидировано.

Тем временем вылазки хунхузов во Владивостоке и его окрестностях продолжались. Особенно «урожайным» выдался 1899 г. Уже летом, а именно вечером 27 июня, несколько вооруженных китайцев явились к китайцу Фандоосин-бан, проживавшему в доме Купера на улице Фонтанной. Несмотря на то что в этот момент в квартире находилось шесть человек, никто даже не попытался сопротивляться бандитам. Хунхузы связали китайцев, взломали ящик, в котором хозяин хранил деньги, и, присвоив найденные там 100 рублей, ушли. При этом разбойники увели с собой двух купцов: Хани-зуя, вернувшегося во Владивосток после продажи скота в Полтавке, и Ли-фу-женя, торговавшего кожами. «Братья» были явно хорошо осведомлены о том, за кого из гостей Фандоосина можно получить самый большой выкуп.

В это самое время в Никольске-Уссурийском головную боль у властей вызывала шайка хунхузов, образованная просочившимися из Маньчжурии беглыми солдатами китайской армии. 14 июля 1899 г. в городе прошла облава на «манз». Местные хулиганы и любители «зеленого змия» восприняли происходящее как развлечение и приняли самое деятельное участие в охоте за «ходями». Пойманных без разбору китайцев связывали косами и, от души накостыляв по шее, отводили в полицию. Несмотря на бездарную организацию и варварские методы участников облавы, удалось задержать шестерых подозрительных китайцев. До окончания разбирательства все они были помещены в Никольский арестный дом: своей тюрьмы в городе еще не было. Следствие тянулось долго и окончилось ничем: 1 сентября 1899 г. все задержанные китайцы вкупе с двумя присоединившимися к ним русскими жуликами бежали из убогого узилища прямо на глазах у ошалевшей охраны.

Конец ноября 1899 г. запомнился жителям столицы Приморья целой серией дерзких хунхузских нападений. Вечером 23 ноября в комиссионную контору китайца Чин-пей-джу на углу Алеутской и Пекинской улиц явился неизвестный «манза», поинтересовавшийся, каким образом можно перевести деньги в Китай. В это время в заведении находился посетитель-купец, а сам кассир считал наличность. Получив ответ, незнакомец удалился, однако спустя несколько минут появился снова. На этот раз китаец держал в руке револьвер, а за его спиной маячили еще двое вооруженных субъектов. Перепуганный кассир поспешно вручил хунхузам ключи от заветного ящика, где разбойников ожидала поистине богатая добыча — 10 с лишним тысяч рублей. Деньги перекочевали в мешок, и троица исчезла, не оставив никаких следов.

Пока чины полиции, получившие заявление ограбленного комиссионера, ломали голову над тем, как изловить злоумышленников, хунхузы появились снова. 25 ноября семеро бандитов нагрянули в лавку «манзы» Лисон-чу на углу улиц Китайской и Комарова. Ранив топором троих приказчиков, «краснобородые» устремились к кассе. На этот раз «братья» просчитались: в денежном ящике лежали жалкие 40 рублей. Самое примечательное, что во дворе лавки в момент нападения находилось ни много ни мало 3 5 рабочих-китайцев!

Их страх перед хунхузами был столь велик, что ни один не посмел даже пошевелиться. Сам хозяин лавки не собирался заявлять о случившемся полиции и лишь спустя шесть часов после визита разбойников, поддавшись на уговоры русских соседей, нехотя отправился с заявлением в участок.

На следующие сутки шайка наведалась в магазин Юн-хин-ли на углу Пекинской и Алеутской улиц. Здесь привыкших к беспрекословному повиновению и легкой добыче «братьев» ожидал неприятный сюрприз: приказчики Киан-вян-цен и Тхен-ту-ли не побоялись вступить в борьбу с четырьмя вооруженными бандитами. Тхен-ту-ли схватил одного из «краснобородых» за руку, в которой тот сжимал револьвер. В завязавшейся борьбе оружие выстрелило, и пуля угодила разбойнику прямо в висок. Ошеломленные смертью товарища, остальные хунхузы бежали, успев ранить топором Киан-вян-цена.

Среди владивостокских китайцев началась настоящая паника. Лавки и магазины закрывались, а их хозяева боялись выходить на улицу. Ходили слухи, что в городе орудует шайка численностью от 50 до 60 «краснобородых»! Властям впору было хвататься за голову. Владивостокская общественность требовала принятия срочных мер и обуздания лиходеев. В возмущенном хоре выделялся голос главной городской газеты «Владивосток», опубликовавшей по горячим следам гневную статью «О хунхузах». Ее автор, скрывший свое имя за инициалами А. Ж., обнаружил явную образованность, снабдив текст многозначительным латинским эпиграфом «Caveant consules?» («Куда смотрят власти?»). Рассуждая о проблемах борьбы с разбойниками, автор статьи сетовал на расплодившиеся в городе китайские игорные дома-банковки, которые, по его мнению, были главной приманкой, привлекавшей хунхузов во Владивосток. «Все вообще китайцы, — писал А. Ж., - как известно, большие любители всяких азартных игр, но из них хунхуз самый страстный игрок. Большинство из них из-за страсти к игре и делаются разбойниками. Для добывания средств на игру хунхуз готов идти на все. Пусть даже ему грозит смерть, он к ней, как и все китайцы, относится индифферентно: она ему не представляется страшной. В банковках он проводит за игрой целые дни и, если окончательно проигрывается, вечером идет на разбой. При нападениях он берет только деньги. Вещи, даже ценные, для него лишний груз — их не особенно принимают в банковках, разве в крайнем случае. Уничтожьте банковки, и число китайских разбойников уменьшится само собой, они даже совсем исчезнут!»