Хунхузы. Необъявленная война. Этнический бандитизм на Дальнем Востоке - [22]

По-видимому, основным фактом биографии экс-телеграфиста, повлиявшим на решение Дьяченко, был боевой опыт француза. Подполковник принял Лаубе на службу волонтером и поставил во главе маленького отряда из пяти солдат, отправлявшегося на Суйфун. Дальнейшие события показали, что начальник не ошибся в своем новом подчиненном.

Высадившись в устье Суйфуна, 1 мая 1868 г. отряд Лаубе был на посту Речном. Здесь француз узнал о шайке хунхузов численностью до 70 человек, которая накануне пришла со стороны реки Цемухэ, переправилась через реку и скрылась в горах. К удивлению постовой команды, француз со своими людьми немедленно бросился в погоню. Вечером 3 мая партия Лаубе настигла хунхузов на таежной речке Эльдагоу. Старый алжирский солдат бесшумно подвел людей вплотную к лагерю шайки, дал залп и бросился в атаку. Хунхузы, не ожидавшие столь смелого нападения, ударились в панику. Несколько бандитов были убиты, два десятка схвачены, остальные разбойники разбежались. Первый успех ободрил Лаубе и внушил уверенность его людям. Пленные хунхузы порядком отягощали отряд. Поэтому было решено доставить их на пост Речной, а оттуда — во Владивосток. По пути на пост Лаубе удалось выведать у пленных важные сведения о хунхузских силах и планах. Дело было так: караульный солдат понимал по-китайски. Он случайно подслушал их разговор и узнал, что один из узников, в сущности, не имеет к хунхузам никакого отношения. Мужик занимался ловлей трепанга близ устья Сучана, когда местные «манзы» силой заставили его вступить в свое «ополчение». В лагере повстанцев он встретил многочисленных хунхузов, а также цемухинских китайцев, примкнувших к сучанцам для борьбы с русскими. Тех, кто пытался избежать «службы китайскому делу», попросту убивали. Понятно, что ловец не стал упорствовать и в конце концов оказался в рядах хунхузов. Шайка пробиралась в Маньчжурию, и китаец решил примкнуть к ней только для того, чтобы поскорей покинуть ставший неспокойным Уссурийский край. По словам ловца трепанга, основную силу цемухинского «ополчения» составляли члены шайки хунхуза Дын Соа, 26 апреля сжегшие русский военный пост в заливе Стрелок, а затем, в последних числах того же месяца, разгромившие деревню Шкотову и вырезавшие две крестьянские семьи. Дын Соа, постоянно проживавший в маньчжурском городке Нингута, регулярно наведывался со своей шайкой в Уссурийский край для добычи золота. На Цемухэ у него имелись фанзы, а шайка была хорошо вооружена огнестрельным оружием. По словам китайца, Дын Соа намеревался воспользоваться беспорядками, чтобы напасть на Владивосток, для чего постоянно засылал в окрестности поста лазутчиков.

Обеспокоенный такими известиями, Лаубе немедленно отправил из Речного донесение на имя Дьяченко. В нем француз, помимо всего прочего, извещал подполковника о своих планах провести рекогносцировку прилегающего к устью Суйфуна побережья Амурского залива, а также долины реки Монгугай. От корейцев, принявших русское подданство и поселившихся в этих местах, приходили тревожные сообщения о многочисленных шайках хунхузов, бродивших в тайге. Инициативного Лаубе не смущало ни отсутствие воинского звания и полномочий, ни то, что исходное поручение, данное ему подполковником Дьяченко, было совсем другим… Старый солдат рвался в бой и нисколько не сомневался в успехе. Несмотря на немалые масштабы поставленной перед собой задачи, Лаубе просил начальство прислать в качестве подкрепления всего лишь… пятерых солдат.

Получив рапорт Лаубе, подполковник Дьяченко пришел в восторг и немедля отправил в Речной требуемых солдат. Ожидая подкрепление, Лаубе и не думал сидеть сложа руки. За два дня он с оставшимися людьми объехал ближайшие окрестности поста и собрал все «манзовские» джонки, которые удалось найти. Три десятка собранных суденышек были уничтожены. Дождавшись прибытия посланных из Владивостока, «русско-французские силы» выступили в поход на Монгугай.

Выражаясь языком современной войны, старый алжирский солдат Лаубе был прирожденным полевым командиром. Он не только умел воевать сам, но и умел учиться у своего противника. Он широко использовал трофейное оружие, раздав своим солдатам хунхузские ножи и небольшие топоры. Каждый боец обязан был иметь при себе веревку. Отряд получил приказ оставить при себе только самое необходимое, бросив все лишнее в Речном. Лаубе заражал подчиненных смелостью и энергией, подкупал заботой и истинно галльским искрометным юмором. Команда Лаубе фактически представляла собой партизанский отряд, и, как обычно бывает в подобных формированиях, власть француза держалась исключительно на том авторитете, который ему удалось завоевать у подчиненных. Этот авторитет был поистине непререкаем!

Достигнув долины Монгугая, Лаубе услышал от корейцев многочисленные жалобы на жестокости хунхузов, совершивших несколько убийств среди мирного населения. По словам поселенцев, головорезы численностью более сотни человек укрывались в уединенной фанзе, носившей прозвище Богатой. Лаубе понял, что силами одного отряда ему с шайкой не справиться. Взяв людей со станции вьючного тракта, француз собрал под своим командованием 17 человек. То, с какой легкостью удалось бывшему телеграфисту уговорить личный состав станции принять участие в опасной экспедиции, лишний раз свидетельствует о силе характера француза, неотразимо действовавшего на всех окружающих. Взяв корейца-проводника, отряд отправился в разбойничий притон. Богатая фанза представляла собой обширный двор, окруженный постройками и обнесенный высокой глинобитной стеной. Расставив людей, Лаубе атаковал фанзу и нанес хунхузам значительный урон. Численное превосходство шайки, а главное — толщина неожиданно прочных стен подворья заставили команду отступить. В ходе боя один из солдат был ранен пулей в грудь, а у самого Лаубе была в трех местах прострелена одежда. Это был, пожалуй, единственный случай, когда французу не удалось добиться успеха.