Хулиганы с Мухусской дороги - [25]

— А ты не думал, что все куда проще, и дело заключается в физических свойствах прохладной воды в жаркий летний день, благотворно действующих на измученный организм человека? — Сабина не выдержала и засмеялась.

Взгляд, способный вспыхивать, обжигая собеседников, принимал и холодящий характер. Казалось, что глубокие карие глаза покрываются ледяной завесой, отрезая всякую возможность заглянуть внутрь, превращаясь в зеркало, где визави видел себя. Сабину обдало морозным холодком. Она позволила себе слегка перейти черту. И как же ей это понравилось. Ей почему-то захотелось хулиганить, подражая кумиру.

— Думал! В Стране души огромное количество более прохладных рек и более знойных мест, но такой эффект достигается только в Атсимуге! Можно бесконечно думать, размышлять, но упрямый факт остается фактом. Я не претендую на ученые степени. Правду пусть ищут философы. Хотя какой толк от всех нравоучений и философствований? Да, жили в пещерах, теперь бороздят космос. Но ни убивать, ни воровать, ни завидовать не перестали. Даже признаюсь, стали делать это изощреннее.

— Не обижайся, лучше расскажи про второе место.

— Это Мухусская набережная. Мои мысли обретают гармонию, когда я гуляю по ее просторам.

— Стой, Алиас. Это же просто твое любимое место. У кого-то возле пруда, когда он кормит уточек, приходит умиротворение, кто-то, когда ходит по магазинам, другой — на рыбалке.

— Не спорю. Но что мешает, как ты выразилась, мое любимое место, считать мне святым? Я же не написал какой-то божественный трактат и не пропагандирую его в мире, как истину в последней инстанции. Ты спросила, я ответил. Но видать, ответ не понравился. Ты хотела, чтобы я ответил по-другому?

— Хорошо! Тогда скажи мне, верующий, о чем ты думал, когда крал мой кошелек? Только давай без парня, который украл гвозди на казни Христа.

— Давай отталкиваться от того, что не все и не всё в этом мире идеальны. Ну, украл я кошелек у весьма приметной, щеголяющей дорогим нарядом на бедном рынке особы. Что с тебя убыло? Пришла бы домой слегка раздосадованная, погоревала бы минут пять и пошла бы купить новый кошелек. Зато я непременно сделал бы много добрых дел на твои деньги. Накормил бы, как минимум, голодных своих друзей. Так что, если посмотреть на картину целиком, не такая она и грешная. Другое дело, если я украл бы у бабушки, инвалида, нуждающегося человека. Тогда да, тогда грех. Да за такой я и сам кого хочешь покараю. А вы, любимчики судьбы, не гневайтесь. Делиться надо уметь. И не сердитесь, что мы вам иногда в этом помогаем.

— А можно покрутить? — Сабина указала на четки из слоновой кости.

— Дарю! — не думая, ответил Алиас. — Ты не проголодалась?

***

Кафе Альбатрос, забитое завсегдатаями, радостно встретило Алиаса и его подругу. Картежники, азартно кричащие по каждому поводу, заговорили культурно и тихо. Отдыхающие в углу мужики произнесли тост за Алиаса и Сабину в лице всех молодых. Хозяйка Тамара Родионовна засуетилась, будто пришел не Алиас, а сам президент. Она подошла к Сабине, обвела несколько раз рукой возле юной головы и попросила, чтобы все невзгоды юной девочки свалились на ее старые плечи.

Сабина, сидя за ветхим столом на шатающемся стуле в кабаке послевоенного курортного города, откуда были родом ее родители, чувствовала себя счастливой. Казалось, этот мир, такой родной, ждал ее все эти годы, чтобы поистине раскрыть глубину и ширину ее девичьей души. Она влюбилась в Алиаса и влюбилась в ту роль, которая давалась ей, как его избраннице. Привычный московский уклад, где папа строил планы на десятки лет вперед, сменился мухусской шальной жизнью, где есть сегодня, а что будет завтра, никто не знает.

— Тетя Тамара, можно две фирменные ваши солянки? — сказал Алиас.

— А от нашего имени поставьте кизилового компота за их стол. Он сегодня отменный! — зашумели картежники.

— Позвольте нам, если наша просьба что-то стоит, заплатить за их обед! — потребовали мужики.

— Цыц, — шутливо прервала Тамара Родионовна, — в конце концов, мое заведение, и право угощать сегодня я оставлю за собой. Алиасик, солянку горькую?

— Конечно, горькую! Что за солянка без перца? И еще, если можно, пару перцев на тарелочку.

Спустя несколько минут на столе стояли две порции горячей солянки, посыпанные горьким перцем и зеленью. Домашний сыр, от прикосновения к которому сочилось молоко. Нарезанные огурцы и помидоры, зеленый лук и цицмат, ацыцбал и ачапа, жареные котлеты и домашняя курочка. Целая тарелка горького перца. Два вида компота. Яблоки, персики и вишня. Все, что было у хозяйки на кухне, она поставила на стол Алиасу и Сабине. А сама побежала в пекарню, чтобы купить им свежую буханку вместо утреннего хлеба.

Алиас схватил горького перцу, макнул в горькую солянку и с наслаждением захрустел. Сабина оторвала мякоть хлебушка, надела его на вилку, легко макнула в солянку и через секунду покраснела. Она замахала ладошкой у рта, пытаясь потушить возникший жар. Два стакана компота, выпитые залпом, вернули ей спокойствие. Прибежавшая Тамара Родионовна гладила Сабину по голове, приговаривая теплые слова, а потом мигом заменила ее горькую солянку на обычную, и трапеза продолжилась.