Худшие опасения - [64]

«Большая утрата для нашей культуры», — сказал он.

О похоронах — этом, как он выразился, «настоящем событии» — он читал в местной газете. С Хэмишем Смайт явно виделся не впервые. Александра слегка удивилась, но постаралась этого не показывать.

Когда Хэмиш и Александра вошли вслед за Шелдоном Смайтом в его кабинет, оказалось, что там, на стульях, придвинутых к стене, уже сидят, взявшись за руки, супруги Линден. Дейв и Дженни. И вновь Александра утаила свое изумление.

— Что-то смешное? — спросила Дженни. — Вас даже здесь было слышно.

— Ужасно смешное, — подтвердила Александра. Глянув в окно, отметила, что с жарой можно распрощаться: небо заволакивали тяжелые, иссиня-черные тучи.

Кабинет Смайта изобиловал пауками и паутиной, а также каталожными шкафами, к которым как бы привалились многократно оштукатуренные, сутулые от старости стены. В этом антураже компьютер Смайта смотрелся крайне нелепо. Когда-то здесь была чья-то гостиная. Комната освещалась свечами, а позднее керосиновой лампой. Отапливалась… поначалу, наверно, никак, разве что теплом самих людей, сбивающихся от холода в кучу. А затем — камином. «Интересно, какие драмы эта комната видела в прошлом», — подумала Александра. О том же, что может стрястись сегодня, даже помыслить было страшно.

— Что делает здесь Дженни Линден? — спросила Александра у всех сразу.

— Миссис Линден находится здесь, поскольку завещание мистера Лудда ее касается, — пояснил Шелдон Смайт. У него была привычка говорить, прикрыв глаза. Казалось, тяжелые, обвисшие веки его страшно утомляют. Он раскачивался на стуле взад-вперед; в детстве Ирэн отучала Александру от этой привычки, шипя: «Что за отвратительная ужимка!» Того гляди, стул сломает — впрочем, что до того Александре?

— Мы имеем дело с необычной ситуацией, — сообщил Шелдон Смайт. И пояснил Александре, что ее супруг завещал «Коттедж» Дженни Линден.

— Не имел права, — отрезала Александра. — Это совместно нажитое имущество.

Шелдон Смайт подчеркнул, что в документах, касающихся данного объекта недвижимости, имя Александры не упоминается ни разу. По-видимому, это было сделано сознательно. Нет никаких оснований полагать, будто мистер Лудд хотя бы на краткий период помрачался бы в рассудке.

— И все равно, — сказала Александра, — я его жена, мать его ребенка. Суд меня защитит. Не все же в мире идиоты.

Но Александру тут же насторожила самодовольная ухмылка Дженни Линден, а также болезненная гримаса мужа Дженни Линден — казалось, он знает все наперед. Хэмиш с загадочным видом созерцал свои колени. Александра перевела взгляд на Шелдона Смайта, но его огромные глаза были закрыты. В комнате заметно стемнело. Гроза.

— Разумеется, я оспорю завещание в суде, — добавила Александра, — если кто-нибудь соизволит мне его показать.

— Но поскольку вы в нем не упомянуты, — сказал Шелдон Смайт, — этот документ не имеет к вам никакого отношения. Вы присутствуете здесь лишь благодаря любезности миссис Линден.

— Премного благодарствуем, — сказала Александра. — Но Саша же в нем упомянут?!! А я его мать.

— Имя Саши в этом документе не упомянуто вообще.

— Но я — жена Неда, — сказала Александра. — А Саша — его сын. Я не понимаю…

— Александра, — сказал Хэмиш, — я случайно обнаружил в бумагах Неда его свидетельство о браке с Пилар. Мы навели необходимые справки. Развода не было, и Пилар все еще жива. Брак Неда и Крисси, их развод и его женитьба на тебе не имеют никакой юридической силы.

— Я же тебе говорила, — сказала Дженни Линден Дейву. — Он ей не изменял. О Пилар Нед мне все уши прожужжал. А ты не верил! С женатыми мужчинами я не связываюсь.

Дейв, рассмеявшись, выпустил руку жены. Его седые волосы были мокры от пота. Слипшиеся кудряшки поднимались венчиком надо лбом, придавая Дейву сходство с зареванным ребенком, которого насильно моют в ванне. Дейв был без пиджака, в рубашке с закатанными рукавами — и все равно страдал от жары. Зато Шелдон Смайт, несмотря на строгий костюм, словно и не чувствовал зноя. Хэмиш был в темно-синем клубном пиджаке. Из нагрудного кармана торчал аккуратно сложенный, бережно накрахмаленный носовой платок. Красный в белую крапинку. Любимый платок Неда.

Нед пользовался платками не как аксессуарами, а просто чтобы сморкаться. И потому предпочитал неглаженые — они мягче.

Александра предположила, что этот квадратный кусок материи выгладила, верно, Тереза. Под пристальным надзором Хэмиша Тереза старательно отутюжила сморщенные после машинной стирки края, обметанные от руки; аккуратно сложила платок вдвое, провела утюгом, потом еще раз сложила и еще раз провела. Гладить Тереза любит. Этот носовой платок Александра подарила Неду давным-давно, в первые годы их совместной жизни. Внезапно Александра обозлилась. Ее дом, квартира, пожитки, даже ее прошлое — все расхищено стервятниками. На минутку зазевайся, потеряй бдительность, покажись кому-то беззащитной — и станешь жертвой этнической чистки. Тебя предадут милые друзья и соседи, жадные до твоего добра; чужие спят в твоей постели, сидят на твоих стульях, созерцают твой вид из окон, а ты скитаешься бездомной бродяжкой, беженкой. Как в детской сказке «Ветер в ивах»: Тоуд, выйдя из тюрьмы, возвращается в свое родовое поместье «Тоуд-Холл» и обнаруживает, что двери перед ним закрыты: в «Тоуд-Холле» шумят и безобразничают злобные ласки и горностаи.