— Частей потребно много сотен — литых, резаных и на станке точенных.
— А почему фигуры размером столь мизерны? — полюбопытствовал Костромин.
— Тому причина важная. Весь механический театр помещу в часы чуть поболе утиного яйца. С одной стороны того яйца циферблат, а с другой — театральное действо ежечасное, при музыке курантов. Такого художества и в граде столичном не видано. А из «Санкт-Петербургских ведомостей» по описаниям иноземных чудес усмотреть изволите, что ныне фигуры механические особо модны. Однако, полагаю, подобного механического театра в малых часах и вовсе на свете нет. Припасов же на те часы и на всю механику, хоть размером она и мала, надобно превеликое множество. А цена на припасы высокая. То моя первая печаль. Труда положить надобно более двух годов. И то моя вторая печаль. Чем семейство буду кормить?
Услыхав, что подобного художества в столице не видано, Костромин вскинул голову и стал в нетерпении перебирать пальцами.
— А много ли, полагаешь ты, Иван Петрович, на работу потребно издержек?
— Сосчитано. Припасов, да мастерам за поделки, да подручному плату, да в содержание мое и семейства считаю рублей до тысячи надобно.
— Деньги немалые!
— Кабы малые, так и забота была бы невелика. Впрочем, не только в столице — в Макарьеве, на ярмарке, не поскупятся и много более тысячи заплатить за такую диковину.
— Не о прибыли разговор. Слушай, Иван Петрович. Ты на важную мысль меня навел. Ведом мне секрет: собирается императрица объезжать свои земли. И будет в Нижнем Новгороде. Срок же до прибытия царицы, отписывали господину губернатору, два года. И согласен я до тысячи рублей издержать, чтобы диковинный театр поднести государыне.
Помолчав, прибавил:
— Славы же твоей прятать не намерен, и подношение будет совместное. Твердо ли веришь в удачу смелого твоего замысла или с сомнением к делу приступишь?
Иван Петрович ответил не сразу. Большой груз: дать нерушимое слово. Сомнений у него не было, хоть замысел и не в пример мудренее прежних.
— Мастерство мое ныне немалое, не хвалясь скажу. И просят руки большой работы. За дело берусь без сомнения, а прочее все в воле божией.
И пошел по комнате звон — на разные голоса били куранты всех развешанных в мастерской часов. Одни играли затейливую мелодию, другие тявкали на манер малой собачки, заливались колокольчики, гудели басы, и выскочила из дверки кукушка.
Накуковала удачу кукушка!
В тетради для важных замет Кулибин записал:
«Октября 18 дня 1764 года зачаты делать часы яичной фигуры».
Труды в сельце Подновье
Надобно чугуна, олова, серебра. Меди красной да зеленой. Искать оказию — красок в Москве купить. Форму для тиснения колес и машину шлифовальную. Свечей поболе — к зиме идет, день короток.
Собирает Кулибин припасы для часов…
Работал мастер с великим усердием — сну уделял самое малое время. От мелкой работы — иные части были с булавочную головку — начинало рябить в глазах. Тогда брал гусли, играл чувствительные песни. Иной раз и сам песни складывал.
Более года готовил Кулибин инструмент для делания частей и самые части. Счетом же частей было четыреста двадцать семь. Однако впереди самое трудное: сочленение частей. Кулибин совсем закрыл мастерскую и перебрался с Пятериковым в просторный дом Костромина — в сельцо Подновье, на волжском берегу. Спустя полгода и семью туда взял — вместе жить способнее, да и на кошт меньше потратишься. Свой дом до времени заколотил.
В соединении же частей были огромные трудности. Законы механические Иван Петрович изучал. Однако для ясного их понимания, для приложения к делу потребны были обширные знания. Кулибину их не хватало. Не раз закрывал он, огорченный, Вольфианскую экспериментальную физику, переведенную Михайлой Ломоносовым на российский язык. Многое было темно без знаний математических.
Читал Иван Петрович и «Краткое руководство к познанию простых и сложных машин». Тоже многое осталось неясным. Помогли описания разных часов, помещаемые иногда в «Прибавлениях» к «Санкт-Петербургским ведомостям». Но часы столь сложные, как были в работе у Кулибина, нигде не описаны. Надо полагать, что подобных и не видано.
В бесчисленных пробах и непрестанных размышлениях искал Кулибин верный путь.
Три механизма было в его часах, как в башенных на Рождественской церкви. Однако механизмы куда как сложнее. В работе над самими часами ничего особенно трудного для Кулибина не было. Только аккуратности, внимания надо много — с полной точностью вытачивать и резать мелкие части.
Но, кроме часов, были механизм движения фигур и механизм музыкальный. Строились три механизма раздельно, и каждый заводился особо. Механизм театральный управлял сложным действием. Изображалась легенда о воскресении Христа. В исходе каждого часа отворяются в середине часов двери и представляется золоченый чертог. В нем заваленный камнем гроб. По сторонам гроба — два серебряных стража. Через полминуты в чертоге является серебряный ангел и отваливает камень. Стражи падают ниц, а к ангелу подходят две женские фигуры.
Сопровождается действие музыкой церковных напевов. Таких напевов два. Один — с восьми утра до четырех пополудни, другой — в вечерние и ночные часы.
