Художник Её Высочества - [91]

Итак: если исходить, что галлюцинации вызваны кем-либо или чем-либо, следует оглянуться вокруг и самым внимательным образом припомнить, ну… ну, скажем, питание. Мог он провалиться в параллельное пространство, отравившись? Также: могло бы нечто другое запараллелить его? Излучение космофлотовской антенны над головой? Или вторая бутылка водки, оказавшаяся протухшей? Всё шуточки, шуточки, нежёвано хлебамши. Хорошо, если не что-то, тогда кто вызывает галлюцинации? Кто, если не его любимая, яко дщерь богини ночи? Не гопник Бадя-Форшмак же, не пьянчуга Головатый же, не Варварушка же, не Элечка же… Опять, стоп! Почему не Элечка — супер-экстрасенс, каких поискать? И Варварушка… То-то же, оказывается и она может. Тем более если вспомнить угар той ночи, её любовное признание. Чувства девичьи, суггестивное воздействие на него, бедненького. С другой стороны, что огромнее всего рядом? Спроси себя с обнажённой простотой. Понятно, — миленькая его с призашторенными глазами, итак странная, а в свете последних событий еще и жхрец.

— Приказываю херувимами, Серафимами Саровскими, юродивым Альсейкой, у которого ногти закругляются и стучат при ходьбе по линолеуму. Шарашкина контора! — вздохнув, проговорил очередной предикат. — Сколько дареному коню под хвост не заглядывай, зубов не увидишь.

Имел он в виду только свои рассуждения.

Ещё раз — итак. Религия-то есть. Её создали инстинктами пещерные предлюди. В наше время ею занимаются люди с проблемами размышления. А вот бога нет. Его позиция всегда была проста: нет бога, кроме нас самих: ты поклоняешься мне, я — тебе. Вопрос добрых отношений. Или он не комсомолец и не атеист, а черти так-таки существуют и происходящее — бесовское наваждение. Нет, граждане, бога нет, и в рассуждении сего явиться Асиель ну никак не мог. Да, человек был религиозным животным, да, в церкви родились, в церкви помрём, но ноги всё равно на улице торчат.

В который раз — итак. Как предлагают немцы: соберём все мысли под одну шляпу. Религия не при чем, подлая. Маниакально-депрессивные психозы научнее. Лот более тяжелый и следует спросить честнее: он? Возможно. Портрет Абигели — реальность, но и провал памяти — факт. Почему? Атака на пределе сил и организм защищается своими методами.

Устал он! Ум в голове мешает, как советскому народу. И всего лишь раннее утро. Как охота обратно в школу! Даже еще раньше, можно в детский сад.

Спокойно, думай. Она? Да! Да, она, ёксель-моксель! Всем известно, волосы женщин под воздействием луны превращаются в змей. Она внушает ему сны, шумную войну в «Матросской тишине», фобию, после чего, как с неба падает портрет. И что, отрубить голову, не изнасиловав? Жалко. Мозгов нет, а думать надо. Причеши-ка мысли художник-парикмахер. Уложи хоть как. Не в состоянии смастерить модельную причёску, значит мочи ладошку и прислюнявливай как можешь.

Нашел книгу. Ворошил страницы пальцем, ворча:

— Уел умный дяденька, спасу нет? Охудал я, богатый бедностью ума.

Залез в «Человека с его символами», ни на какое озарение уже не надеясь. Читал, почесывая ногой икру.

— Более глубокие слои души утрачивают индивидуальную неповторимость по мере того, как отступают во мрак. Опускаясь ниже и приближаясь к уровню автономно функционирующих систем, они приобретают всё более коллективный и универсальный характер, пока окончательно не угасают в материальности тела, то есть в химических субстанциях. Эге! Субстанция углерода — это углерод и только. Следовательно, душа — суть сама вселенная, так что ли выходит? Ого! — переменив ногу, чесал другую икру. — Понял, как профессионалы отстреливаются? Куда тебе до них, со своими выводами, которые даже куры клевать не будут? Карл Густав Юнг у нас — знайка, а Степик — незнайка.

И деда сибирского позиция по этому поводу была бы очевидна — сколько жопу снегом ни три — всё равно какать хочется.

Снизу у лифтов тявкнул Жуль. Степан напрягся, потрещал пальцами и произнёс на этот раз студенческий предикат:

— На самца и самка бежит.

Может быть, подобное не совсем красило Бумажного, но очень уж не любил художник линейной торжественности, показухи, любовной патетики, когда и так в глазах можно прочитать. Сбивал дурную пену надежным приемом. Превыспрело? Тогда пошлятинкой, пошлятинкой.

Жуль бросился целоваться и Степан поскрёб ему розовый живот. Абигель на этот раз вошла без свиты из мастеровитых студентов-театралов.

— Привет, малыш.

У малыша на лице ехидинка.

За дело. Что будет, если долго гладить шторы? Неизвестно, что будет. Самое главное, с любовью, нежно, ненавязчиво. Обнять сзади, поцеловать в затылок и далее, как придумал.

— Понимаешь, котенок, бога нет. И не всё золото, что блестит. Я вчера видение видел… Ангела там блестящего, птичкой полетал…

— Орлы — золото птиц, — перебила его.

— Погоди, дай дорасскажу, — заторопился.

Нашёптывал Абигели в шею. Религия — сестра невежества, хронический аутсайдер. Лучше разобрать очередные медиаторы синапсов мозга, чем морочить мифологией. Да, для морали польза, как материал искусству — также, но как закон — извините, поезд ушёл. Что такое бог? Сфера, центр которой везде, а окружность нигде? Или бородатая голова с выпученными глазами катящаяся по Млечному Пути? Причем нимб (кто его видел-то, бога?) оказывается не на макушке, а на бороде и перетягивает оную резинкой у основания. Короткий хвостик завязан в кокетливый узелок. Бог — это отговорка тех, кому лень заниматься изучением мира. Бога нет, но есть божественное. Явления природы, опосредованные наифундаментальнейшими вещами. Скажем, всемирная гравитация. Или энтропия. Но в таком случае бог, как основатель божественного, — синоним природы. Или чуть ниже — закон всемирной гравитации. Или энтропия. Но в таком случае молиться следует не так. Вспоминая материны молитвы не от истинной веры, а так, на всякий случай, по поводу, к примеру, дальнего переезда, затянул дорожную молитву: