Художник Её Высочества - [59]

Степан кивнул на верхний луч звезды.

— Здесь. Ничего только ты там не увидишь. Гарантирую! — прошёл последние метры. — Картинки показать — пожалуйста. Залезть на шпиль — да нет проблем. Финтифлюшку показать, — пожалуйста леди, не обляпайтесь. Всё, что приближается к тебе — всё хорошо!

Леди-то леди, только у леди на подбородке кровь с порезанной губы. И у него после поцелуев. Классическая парочка вампиров. Положила ему руки на плечи.

— В жизни, художник, очень мало реальности. Большей частью это всё иллюзии.

Они стояли у золотой пирамиды. Можно поднять руку и дотянуться до кончика. Но на кончике звезды приклепали еще одну, самую последнюю антенну-ёлку в рост человека.

Абигель возбуждённо прошептала:

— Ну так что, — посмотрим?!

Пожал плечами — ну, посмотрим. Действительно момент истины, чтоб ему!

Срочно. Совершенно секретно. Без права копии. Председателю объединённого комитета начальников штабов. Спутник только что зарегестрировал двоих в непосредственной близости от объекта, на основе которого предполагается создать самое страшное оружие. Национальную разведшколу определить не удаётся, агенты замаскировались раздеванием..

К золотой пирамиде на уровне пупа приклепаны две трубочки. Встал ногой на одну, прилип животом к плоскости луча, встал другой ногой на вторую трубку. Теперь можно дотянуться до самой антенны. На всякий случай накинул на ус её страховочный кабель и обмотал для верности пару раз. Подтянулся на руках, взобрался на ствол, потянул кабелем Абигель. Посидели на полусогнутых. В этот момент на Степана и накатила жуть, за которую нисколечки не стыдно.

Последний штырь над головой в пятнадцати сантиметрах. Распрями колени и увидишь, что хотел.

— Поднялись, — встала первая. — Вот так, — сквозь стиснутые зубы. — Вот так, — громче. — Так-так-так! — торжествующе. — Вот оно как! — свирепо. Крик ведьмы, застигнутой петушиным криком. — Понял ты, идиот?!! — будто вопль — зверина, выношенная в груди, а теперь рванувшая через рот на свободу. — Провалитесь вы все пропадом!!

— Как же так..? — прошептал, чувствуя в себе тот же грудной вопль.

Перед ними, на расстоянии вытянутого пальца, на пятачке прутка — кошмарный паук вползший в реальность, лежала жемчужина, точка с плотью, что само по себе невероятно, неизвестно что.

— Не прикасайся к ней! — предупредил, чувствуя, как по спине забегали капли пота-муравьи на ледяных лапках.

— Я люблю тебя, мужчина!

Любовь — алмаз, который не могут купить даже цари. А он смог!

Абигель задыхаясь под степановой рукой, откладывала ему в ухо слова-яйца.

— Вот такая картина мира! Ты художник, а это твоя картина. Вокруг одно только искусство. И это тоже искусство.

К животу упали металлические волосы, голова его покатилась по спине, в голове взорвалась сверхновая, пульсирующие плечи в слепящем свете… Темнота.

Грозовой фронт-игрок подкрался поиграть. Ползал на электрическом животе вдалеке, пугал и слал пробные шары. Пристреливался. Шары неслись над окаменевшими домами, заспешившими пешеходами, поседевшими от страха ивами у реки и распадались папиросным дымом. Игрок громыхал кием, посылая новые. Похоже, имел он характер осмотрительный. Сам, черным телом, залёг полукругом, а в небо над городом набил уже столько шаров, что те, не находя лузы, грызлись друг с другом, поражая соседей уколами молний. Вконец остервенившись, плевались огненной слюной в хозяина, и в молниеотводы высоток, и куда попало. Устроив такую эффектную артподготовку, игрок пожаловал самолично. Влез тушей в собственный бардак, и хрясь! выбросил вниз стрекательную пуповину ненормальной толщины и яркости. В ушах лопнули перепонки, в глазах треснуло глазное дно. Ужасно и страшно до того, что захотелось заорать не своим голосом: «Сдаюсь, ваша партия!». Из ближайшего папиросного тела вылупилась шаровая молния и, празднично блистая радужными переливами, полетела к окнам. Последние метры шар приближался коброй, копировшей мельчайшие его движения. Спрятаться негде, встречи не избежать. Шаровая молния впилась в шею.

Проснулся. За окном какое-то шипение, треск, будто дрова стреляют в костре, вспышки молний, выбеливающие потолок, и жжение на шее. Время: вспомнить себя. Что-то вспомнил. Он — художник, зовут Степаном. Этот желтый потолок перед глазами есть желтый потолок его мастерской. Желтый цвет есть концентрированный свет, ежу понятно. Остальное — темна вода во облацех. Нет, вот же ещё, сон видел. Как шаровая молния ему в шею коброй…

Проклятье, а что тогда жгёт шею?!

Повел головой — кобра тоже пошевелилась, положила ему на грудь ладошку. «Аби!» Девушка лежала у него головой на затёкшем плече, телом на затёкшей руке, ногой на затёкшем колене. Стоило чуть шевельнуться, чтобы понять, как они лежат. Абигель спала, присосавшись к шее жгущим поцелуем. Слабо сказано. Засос это миндалеглазой Нефертити, владеющей тайной властью над духами и царями египетскими.

Сделал движение подняться и вскрикнул от боли. «Это ещё откуда?!» Боль в спине отступала, но теперь зажгло на груди. Да ещё как. «Ну всё! Сейчас истерику закачу!» Передвинул руку девушки вниз, скосил глаз. Грудь перерезала багровая полоса и ныряла подмышки. Жгло и там. И на спине. «Кабель же это, ядрит-ангидрит!» След от кабеля, которым он связался с спарринг-партнером на шпиле. «На шпиле..?!» Ширма, отгораживающая прошлую ночь, исчезла. Напряг шею — кобра-Нефертити разжала напряженные губы.