Хрустальный лес - [30]

Болату ничего не оставалось делать, как изображать, что шубу он надел «понарошку».

— Я коршун! — кричал он, гоняясь за девочками, и полы шубы развевались, как чёрные крылья.

— Болатка, перестань! — сердилась Айгуль. Хотя он и приходился ей дядей, она относилась к нему без всякого почтения. — Вот, смотри, твоя водовозка идёт.

— Почему это моя? — сразу стушевался Болат и, кажется, даже попытался спрятаться за девочек.

Но шофёр увидел его, остановился и крикнул:

— Эй, ты, поди сюда!

Болат неохотно подошёл, девочки остановились чуть в стороне.

— А если бы ты замёрз! — отчитывал его шофёр. — Мне бы отвечать. А у меня двое детей… Вот поеду на зимовку — всё расскажу отцу.

Водовозка пошла дальше, останавливаясь возле калиток, у которых уже стояли вёдра и бочки для воды. Крышки были придавлены камнями, чтоб не сорвало ветром.

Болат теперь шёл тихий, насупленный, и Айгуль снова могла разговаривать с Тоней.

— В степи водопровод тянут, — говорила она. — Когда к нашему совхозу подведут, воды много будет. А пока возят. Видишь, сейчас и вам нальют. Бежим крышку снимем.

Девочки подбежали как раз вовремя. Айгуль сняла крышку с бака, шофёр навёл обледеневший шланг, и вода хлынула в бак, мгновенно наполнив его.

— К бабушке приехали? — спросил Тоню шофёр. — Насовсем? Вот молодцы.

Тоня с Айгуль хотели взять бак с обеих сторон за ручки, но Болат уже схватил его один и, кряхтя, потащил в дом.

— Подумать только, воду приходится экономить, — жаловалась Раиса Фёдоровна. — В городе я об этом и не думала, лила сколько хотела, мне воды много надо, я чистоту люблю.

Пообедав, Тоня побежала к Айгуль. На заборе были развешаны ковры и дорожки. В доме готовились к тою.

«Такой у нас обычай, — объяснил утром маме дядя Нурлан. — В честь новосёлов соседи в ауле всегда устраивают той. А тут не только соседи — друзья детства».

— Тоня, берегись! — крикнула Айгуль и спустила с крыльца громадный мягкий тюк.

Тюк скатился к ногам Тони и вдруг задёргался, зашевелился. Потом развернулся и оказался большим ковром, таким узорным, таким ярким на чистом снегу, что даже больно было глазам, а посреди ковра, словно факир из сказки, сидел, скрестив ноги, Болат.

— Але гоп! — сказал Болат и встал на голову.

Потом начал кувыркаться, делать мостики, будто не замечая ни Тони, ни Айгуль. Но стоило Айгуль спуститься с крыльца и подойти поближе, как он бросился к ней:

— Ага, не уйдёшь! Теперь уж я тебя запеленгую!

Айгуль увернулась и побежала, крича:

— Пеленгуют самолёты, а я тебя запеленала, запеленала, а ты меня — нет!

— Я поддался! — возражал Болат. — Ты бы со мной не справилась.

— Мама в окно смотрит! — припугнула Айгуль.

Болат сразу принял деловой вид, схватил веник и стал наметать на ковёр чистый снег.

Вышла на крыльцо тётя Раушан.

— Айгуль, что же ты гостью во дворе держишь? — сказала она. — Приглашай в дом.

Двухлетняя Маншук, увидев Тоню, засмущалась и спрятала лицо в платье сестры. Потом взглянула лукаво и опять уткнулась в платье.

— Тоня, пойдём на кухню, я тебе что-то покажу, — сказала Айгуль.

На кухне, над плитой, висело разбухшее пальто Болата. С пальто капало, словно из озябшего носа, попавшего в тепло. Капли падали на раскалённую плиту и громко шипели. Девочки прыснули — таким забавным показалось им это зрелище.

— Пальто простудилось, а Болатке хоть бы что, — сквозь смех выговорила Айгуль.

Той

Начали собираться гости.

— Принимайте помощницу, — сказала Раиса Фёдоровна, знакомясь с тётей Раушан. — Из-за нас ведь такие хлопоты, давайте буду что-нибудь делать.

Она тут же надела принесённый из дому фартук.

— Да я уж всё почти приготовила, — смутилась тётя Раушан, — разве стол накрыть…

Раиса Фёдоровна ловко расставляла приборы, а сама с любопытством оглядывала убранство дома.

Комната, где собирались взрослые гости, была обставлена почти как у них в городе: сервант, диван-кровать, телевизор, только вдобавок пианино — Айгуль училась музыке.

А вот соседняя комната, в которой было приготовлено угощение детям, выглядела по-другому. Пол был устлан мягкими войлочными коврами с причудливым рисунком, напоминавшим круто закрученные бараньи рога; вдоль стен на узорных, обитых жестью сундуках аккуратно, горкой, были уложены атласные одеяла, пышные подушки в разноцветных наволочках.

Посреди комнаты стоял круглый стол, такой низенький, что стулья к нему не полагались, нужно было садиться прямо на ковёр, поджав ноги, и это очень понравилось Илюшке и Тоне.

Они с удовольствием ели всё, чем угощала их тётя Раушан: куырдак — мясо, жаренное с картошкой, баурсаки — поджаристые шарики из теста, большие, душистые, красные яблоки.

— Это у вас такие растут? — удивилась Тоня.

— Нет, что ты! — сказала Айгуль. — Это нам из Алма-Аты прислали.

Мишка Рыбчик вёл себя за столом чинно — его долго пришлось уговаривать взять яблоко. Он был важный, принаряженный, то и дело посматривал на свои часы и вытирал нос чистым платком.

На Илюшку он не обращал внимания, видно, не мог простить, что с утра ему поставили в пример этого «чистенького мальчика». А Илюшка всё время заговаривал с ним:

— У меня большой игрушечный автомобиль есть. В него садиться можно, и ездить. Когда контейнер придёт, я тебе дам покататься.