Хрущевцы - [49]

Там, в присутствии всех представителей остальных партий, своими собственными устами он признал, что Тито оказывал на него давление в целях реабилитации Кочи Дзодзеи других врагов, осужденных в Албании.

— С Тито, — сказал, в частности, Хрущев, — мы обсуждали вопрос об отношениях Югославии с другими странами. Поляками, венграми, чехами, болгарами и другими Тито был доволен, а об Албании он говорил с явной нервозностью, махая руками и ногами. «Албанцы, — сказал мне Тито, — не в порядке, они не на верном пути, не признают допущенных ими ошибок, они ничего не понимают из всего происходящего».

Повторяя слова и обвинения Тито, Хрущев фактически также нашел подходящий случай выразить свою злобу и недовольство нами по поводу того, что мы на нашем съезде не реабилитировали Кочи Дзодзе, которого Тито, — подчеркнул Хрущев, — назвал великим патриотом.

— Когда говорил об албанских товарищах, Тито весь дрожал, но я возразил ему и сказал, что ото внутренние дела албанских товарищей, они сумеют разрешить их, — продолжал «докладывать» нам Хрущев, стараясь заверить нас в том, что он имел крупный спор с Тито. Но мы уже знали смысл беспрерывных лобзаний и споров между этими двумя трубадурами современного ревизионизма.

Погрузившись по горло в болото измены, Тито составил много заговоров против социалистических стран. Но, когда изменил Хрущев, он обратился в «павлина» и стал прикидываться «учителем» Хрущева. Тито вправе требовать много от него и он не отстал в этом отношении. Он стремился заставить Хрущева подчиниться ему и поступать по его приказам. За Тито стояли американский империализм и мировая реакция, вот почему Хрущев проводил тактику сближения с Тито, старался перетянуть его на свою сторону, задобрить его, а затем задушить. Но ведь он имел дело с Тито, который также проводил тактику сближения с Хрущевым, чтобы навязать ему свою волю, а не подчиниться ему, диктовать ему, а не получать от него приказы, получать как можно больше помощи без каких-либо условий и заставить Хрущева подчинить ему всех противников Белграда, в первую очередь Албанскую партию Труда.

Вот почему Хрущев проводил в отношении Тито довольно зигзагообразную линию, он то был

Позднее я многократно возвращался к этому периоду истории Коммунистической партии Китая, желая выяснить, почему впоследствии создалось впечатление, что глубоко ревизионистская линия 1956 года изменила русло и на некоторое время стала «чистой», «антиревизионистской», «марксистско-ленинской». Это факт, например, что в 1960 году Коммунистическая партия Китая, казалось, решительно противопоставилась ревизионистским положениям Никиты Хрущева, подтвердила, что она «отстаивает марксизм-ленинизм» от извращений. Именно потому, что Китай в 1960 году выступил против современного ревизионизма и занял (для видимости) марксистско-ленинскую позицию, наша партия оказалась на одной и той же с ним баррикаде в начатой нами борьбе против хрущевцев.

Однако время подтвердило — и это широко отражается в документах нашей партии, что Коммунистическая партия Китая как в 1956 году, так и в 60-ые годы ни в одном случае не исходила и не действовала с позиций марксизма-ленинизма.

В 1956 году, она поторопилась захватить флаг ревизионизма и подставить ножку Хрущеву с целью самой выступать в роли лидера в коммунистическом и рабочем движении. Однако, увидев, что в ревизионистском соревновании им не легко справиться с патриархом современного ревизионизма, Хрущевым, Мао Цзэдун и компания изменили тактику, сделали вид, будто они выбросили прочь первый флаг, стали выступать «марксистами-ленинцами чистой воды», пытаясь завоевать, таким образом, те позиции, которых им не удалось завоевать с помощью прежней тактики. Когда и эта вторая их тактика пошла насмарку, они «выбросили прочь» и второй, якобы марксистско-ленинский флаг и выступили на арену такими, какими они были всю жизнь — оппортунистами, верными поборниками примиренческой и капитулянтской линии в отношении капитала и реакции. Все это впоследствии мы увидели и подтвердили в жизнь в процессе длительной, трудной, но славной борьбы, которую наша партия вела в защиту марксизма-ленинизма.

После окончания работы съезда нас повезли в некоторые города и народные коммуны, как в Пекин, Шанхай, Тяньцзинь, Нанкин, Порт-Артур и т. д., где мы непосредственно ознакомились с жизнью и трудом великого китайского народа. Это были простые и прилежные, трудолюбивые люди, довольствовавшиеся скромными требованиями; они были внимательными к гостям. Из того, что сказали нам китайские руководители и те, кто сопровождал нас, и из того, что нам удалось увидеть самим, было ясно, что был достигнут ряд положительных преобразований и сдвигов. Однако это не соответствовало той степени, в какой их рекламировали, тем более, если учесть чрезвычайно большой людской потенциал китайского континента, прилежность и трудолюбие китайских людей.

В Китае удалось ликвидировать массовый голод, который был постоянной язвой для этой страны; были построены заводы и фабрики, организовались народные коммуны, однако видно было, что уровень жизни был еще низок, далек от уровня жизни не только развитых социалистических стран, но и нашей страны. Во время поездки по этой огромной стране и встреч с людьми из масс, мы замечали, что они вели себя действительно хорошо, корректно, однако бросалась в глаза также некоторая застенчивость по отношению к нам и к тем, кто сопровождал нас. В их словах, в их отношении к кадрам, видно, сквозило кое-что из прошлого. Было ясно, что многовековое прошлое, абсолютная власть императоров, китайских феодалов и капиталистов, иноземные японские, американские, английские и другие эксплуататоры, буддизм и все другие реакционные философии, начиная с древнейших и вплоть до «современнейших», все это не только обрекло этот народ на страшную экономическую отсталость, но и укоренило в его мировоззрении, в его образе поведения, в его манере говорить умонастроение холопства, покорности, слепого доверия, беспрекословного повиновения авторитетам всякого уровня. Однако этого, естественно, нельзя было сразу преодолеть, и это мы считали атавизмом, который будет преодолен в сознании этого народа, который, благодаря своим положительным качествам и при правильном руководстве, мог бы совершать чудеса.