Хрущёв и Насер. Из истории советско-египетских отношений. Документы и материалы. 1958–1964 - [76]

«Зачем?» – спросил он. «Мне нужна одна из его шлюпок, – объяснил я, – чтобы доплыть до Ялты. Если я вернусь без 200 миллионов рублей, Насер откажется иметь со мной дело». «Хорошо, – пробурчал Хрущёв, – посмотрим». <>

Следующий день был четвёртым днём нашего путешествия, и «Армения» приближалась к берегам Египта. Утром Хрущёв и я вели долгую дискуссию, во время которой он начал говорить об арабском единстве. Он настаивал на том, что единственным реальным единством может быть только единство рабочего класса во всём мире. Тут я совершил ошибку, затронув запретную тему. «Господин Председатель, – сказал я, – единства рабочего класса недостаточно. Посмотрите на себя и Китай. В обеих странах у власти пролетариат, а вы ссоритесь, и я думаю, что эту ссору по крайней мере частично вызывает национализм». «О, – вздохнул Хрущёв, – всё намного сложнее». «Хорошо, господин Председатель, но вы говорили о Великой Отечественной войне, и вы сами сказали мне, что в начале войны партия растерялась и что именно народ выдержал первоначальный шок и дал возможность партии сплотиться». «Вы неверно меня поняли, – ответил Хрущёв. – Народ ничего не сможет сделать, если его не организовать».

Затем Хрущёв начал спрашивать, почему мы арестовываем коммунистов и как поднять этот вопрос перед Насером. «Все коммунисты выпущены из тюрем», – сказал я. Тогда он продолжил задавать вопросы, на самые разные темы: ислам; роль мулл; размеры и численность населения Каира, Египта и других арабских стран; говорим ли мы на одном и том же языке; чем занимается Арабская Лига; что пошло не так у Касема, и так далее.

Мы должны были приплыть на следующее утро, и после обеда я вышел на палубу с маленьким транзисторным радиоприёмником, чтобы послушать новости из Каира. Каждый выпуск новостей был полон сообщений о подготовке к визиту Хрущёва. Тут подошёл сам Хрущёв и спросил меня, что я услышал. Я вкратце рассказал. И тут он говорит: «Есть один вопрос – правда, я не знаю, стоит его задавать Вам или нет. Ладно, я человек откровенный. Я получил сообщение, что ваше правительство делает всё возможное для того, чтобы не дать людям выйти встречать меня на улицы». «Господин Председатель, – ответил я, – нет ничего более далёкого от истины, чем это». «Ну, похоже, что они не хотят, чтобы мне был оказан широкий приём», – пожаловался Хрущёв. «Сказать Вам кое-что? – ответил я. – На Востоке, если вы чей-то гость, то, как принимают гостя, отражается не на нём, а на хозяине. Если гостя принимают холодно, то это оскорбление для хозяина, а не для гостя. Люди, которые передали Вам эту информацию, ничего не смыслят в том, как это бывает на Востоке». «Хорошо, – ответил Хрущёв, – посмотрим».

Во время последнего ужина на борту Хрущёв начал с большой рюмки коньяка, а затем выпил и вторую. «Папочка, достаточно!» – воскликнула

Рада. «Нет, нет, – ответил Хрущёв, – Это моя последняя рюмка коньяка. Завтра я стану мусульманином, как Насер».

Все пошли спать рано. Наутро, когда я одевался, Хрущёв прислал ко мне своего переводчика с просьбой зайти к нему. Я поспешил в его каюту. Хрущёв уставился на меня. «Вчера я говорил Вам, что ваше правительство намерено понизить уровень моего приёма, – сказал он. – Сейчас я имею доказательство. В Александрии меня должен встретить Амер, Насер приезжать не собирается. Вы следуете протоколу, поскольку Насер глава государства, а я только премьер-министр». «Этого не может быть, – ответил я. – это какая-то ошибка». Но Хрущёв настаивал на том, что именно так ему и сказали.

Через некоторое время, когда теплоход вошёл в территориальные воды Египта, к нему приблизился катер, на борту которого был маршал Амер. Насер ждал на причале. Недоразумение развеялось, и Хрущёв повеселел. Он спрашивал всех, понравилось ли им путешествие, и особенно трёх находившихся на борту журналистов – Аджубея, Сатюкова и меня, называя нас «длинноносыми вторженцами».

Приём, оказанный нам, когда мы сошли на берег, невозможно описать. Несколько факторов способствовали этому. Престиж Насера был в зените, а Хрущёв стал легендарной фигурой, причём не только в Египте. До Каира мы добирались на поезде, а с вокзала кавалькада автомашин двинулась к дворцу Кубба, отведённому под резиденцию Хрущёва. Когда мы прибыли во дворец, я спросил его: «Ну, что Вы об этом думаете?» В его глазах стояли слёзы. Никогда и нигде его не встречали так, как толпы египтян в этот день.

Heikal, Mohamed. Sphinx and Commissar.

P. 133–135.

«Я очень хотел поехать в Египет» Из воспоминаний Н.С. Хрущёва

Мечтой египетского народа было использовать в своём хозяйстве мощную реку Нил. Конечно, она использовалась с древних времён, но тут имеется в виду использование гидроресурсов, то есть заставить Нил вертеть турбины, чтобы получить электрический ток для хозяйственных нужд Египта.

Когда Насер пришёл к власти, то этот вопрос стал подниматься наиболее активно, были какие-то переговоры. Была достигнута договорённость с международным или национальным банком США. Для постройки плотины Египту обещали кредиты. Египтяне обольщали себя надеждой, что наконец-то они реализовали свою мечту. Но так как Египет вырвался из фарватера политики США, Англии и Франции, что раздражало империалистов, то в первый же день было объявлено, что обещанные кредиты египтянам банком предоставлены не будут. Это очень взорвало Египет и его президента Насера. Насер объявил, что Египет национализирует Суэцкий канал. Из-за этого международная политическая температура опять подскочила вверх, к напряжению.