Хрущёв и Насер. Из истории советско-египетских отношений. Документы и материалы. 1958–1964 - [29]

Во время этой речи произошёл небольшой казус: сидевший слева от Насера Ворошилов наклонился ко мне и спросил: «Никита читает по бумажке или у него экспромт?» Отвечаю: «Он сначала читал, а теперь уже говорит без бумажки». Тут нужно сделать пояснение. Когда Хрущёв говорил о политике США, он обязательно выходил на тему о коварстве госсекретаря Джона Фостера Даллеса, которого он считал виновником всех бед на свете, и начинал метать в него ядовитые стрелы. Когда Ворошилов услышал, что Хрущёв говорит без бумажки и уже дошёл до Даллеса, он сказал озабоченно: «Это плохо. Когда я начну засыпать, ты толкай меня, не давай заснуть». Вот такое поручение дал мне любимый герой моего детства и ранней юности – боевой нарком и красный маршал Ворошилов, а сам сразу же заснул. Я спросил у представителя охраны, стоявшего неподалёку: «Что же делать?», и тот с видимым беспокойством ответил: «Скорее толкай его, пока он не захрапел!»

Были и другие моменты, в том числе связанные с употреблением спиртных напитков. Тот же Ворошилов, пробудясь от короткого сна, начал активно предлагать тосты, пытался чокаться с членами делегации, арабы же сидели как в воду опущенные и искоса поглядывали на Насера, не зная, как реагировать. Дело кончилось тем, что Хрущев после нескольких безуспешных попыток призвать Ворошилова к спокойствию выхватил рюмку с водкой из его руки и выпил её сам за здоровье дорогих гостей. Ворошилов обиженно заворчал в ответ. В результате этих застолий мои представления о порядках в кремлёвских хоромах значительно расширились.

В дальнейшем тема Даллеса возникла ещё раз. В тот же вечер, 30 апреля, Насер в сопровождении Хрущёва и Ворошилова смотрел в Большом театре «Лебединое озеро». Это был первый балет в жизни Насера и большинства его спутников. По ходу действия Никита Сергеевич давал свою политическую трактовку происходящим на сцене событиям. Когда на сцене появился злой гений Ротбард в чёрном костюме с перьями, Хрущёв оживился и сказал Насеру: «Это – Даллес! Ну ничего, товарищ Насер, ничего! В конце действия мы-таки обломаем ему крылья!»

1 мая гости присутствовали на параде и демонстрации, а 2 мая я отключился от работы с делегацией, так как утром этого дня состоялась встреча председателя КГБ И.А. Серова с директором Службы общей разведки ОАР Салахом Мухаммедом Насром, во время которой я был представлен в качестве офицера связи для поддержания в Каире контакта между спецслужбами СССР и Объединённой Арабской Республики. Салах Наср быстро набрал в Египте большую силу и влияние и даже, продолжая руководить службой, был назначен вице-президентом ОАР. Однако вскоре после войны 1967 года с Израилем он разошёлся во взглядах с Насером и был арестован. При Садате Наср был освобождён из заключения и занялся изданием своих мемуаров.

Слово «мухабарат» – так по-арабски именуются спецслужбы – производит на арабов ошеломляющее действие. У «мухабарат» свои собственные законы, и если человек попал туда – это большая беда: во времена Насера порядки были жестокие. При Салахе Насре, человеке властном, резком, решительном, Служба общей разведки стала очень влиятельным учреждением. Для неё было выстроено большое здание на окраине Гелиополиса, недалеко от главного дворца республики Аль-Кубба. Это здание отличалось от подобных ему в других странах разве тем, что в обоих концах каждого коридора находились особые комнаты, где специальные люди с утра до ночи готовили чиновникам кофе и чай. Запах кофе в коридорах «мухабарат» перебивал все другие запахи.

Директор Службы общей разведки очень гордился своей ролью в революции 1952 года, так как именно он, Салах Наср, приведя батальон, которым командовал, к королевскому дворцу, вынудил короля Фарука отречься от престола. Это давало ему моральное право высказываться о своих недругах, «примазавшихся к революции», с заметным пренебрежением: «Я не знаю, что он делал во время революции!»

Я поддерживал взаимополезный контакт с Салахом Насром около десяти лет, и работая в Каире, и приезжая туда в командировки из Москвы. У нас установились хорошие личные отношения. Ко мне Салах Наср был внимателен и всячески старался показать, что придаёт важное значение нашему контакту. Хотя, надо сказать, случались и периоды напряжённости, но они возникали не сами по себе, а были прямым отражением тех сложностей, которыми изобиловали советско-египетские отношения.

Но вернемся к визиту Насера. В Москве высокому гостю успели, кажется, показать всё, что только было можно: Мавзолей (тогда в нём по соседству с Лениным лежал ещё и Сталин), университет, стадион в Лужниках, мечеть, метро, Кремль, кремлёвские музеи, квартиру Ленина, автозавод, Садовое кольцо, Ленинские горы, кинотеатр «Мир», ядерный центр в Дубне, Таманскую дивизию, базу ВВС. Наконец утром 3 мая на двух самолетах «Ту-104» мы отправились в поездку по Советскому Союзу. Началось это длинное путешествие с Ташкента, потом были Баку, Сухуми, Сочи, Запорожье, Киев, Ленинград и Сталинград.

Что же осталось у меня в памяти от этой поездки, которая состоялась тридцать четыре года назад? Наверно, прежде всего то, к чему лично был причастен, что поразило, взволновало, привлекло особое внимание. Поразил, разумеется, приём, оказанный делегации в Узбекистане. Тут было море ликования. Ведь приехал не только Насер, но и сам Н.А. Мухитдинов, бывший первый секретарь ЦК КП Узбекистана, ставший членом высшего партийного руководства СССР. Запомнился обед в колхозе «Кзыл Узбекистан». Гости и руководство республики сидели на возвышении, на специально сооруженном помосте, а кругом на коврах и циновках размещались приглашённые, и казалось, эти ковры и циновки простирались до самого горизонта. Число участников этого обеда исчислялось не сотнями, а тысячами. Ш.Р. Рашидов, воздав должное Насеру, перешёл к излиянию своих чувств по случаю приезда Мухитдинова. Он сказал просто и скромно: «Сегодня солнце второй раз взошло над Узбекистаном – к нам приехал наш дорогой и любимый Нуретдин Акрамович Мухитдинов!» И далее в том же духе.