Прощание.
Действительно ли это все, чего она хотела? Или наступила ее очередь исправить одну последнюю вещь?..
Тристан ехал на такси в аэропорт, когда раздался звонок его телефона.
— Это Ванесса. Я рада, что застала тебя. В отеле мне сказали, что ты расплатился и уехал, и я боялась… — Она остановилась, сделала вдох и заговорила медленнее: — Я думала, что могу не успеть с тобой поговорить.
— Я все еще в городе. Застрял в пробке. Что ты хочешь, Ванесса?
— Я хочу поблагодарить тебя за статуэтку. Не могу понять, как ты нашел «Девочку с цветами»… Спасибо. Она красивая, и я… — Он представил себе, как она пожала плечами, когда умолк ее голос, и в этих последних хриплых словах он также услышал ее слезы. От этой картины — характерного жеста Ванессы, ее красивых зеленых глаз, затуманенных и влажных, ее подбородка с ямочкой, который она вскинула, стараясь овладеть собой, — у него в легких не осталось воздуха.
— Это наименьшее, что я мог сделать.
У нее вырвался смешок.
— Довольно забавно, Глория сказала в точности то же самое.
Довольно забавно, но это его не удивило.
— А как насчет тебя, Ванесса?
— О, я думаю, что это начало.
— Разве ты не прочла записку? Я думал, что это больше похоже на конец.
— И на твой способ исправлять ситуацию.
Да, если не считать того, что ему все казалось неправильным. И то, что он уезжал, и то, как у них обстояли дела. И весь этот мучительный прощальный разговор на заднем сиденье такси.
— Прежде чем ты уедешь… мне нужно кое-что исправить, — донесся до него ее мягкий голос.
— Я слушаю.
— В то утро в твоем номере ты сказал, что я напугана, но я была не столько напугана, сколько в ужасе. У меня не было времени — или, возможно, мужества, — чтобы понять, что я делаю там с тобой и что может последовать за этим. Это было слишком сильное переживание для меня, а потом ты захотел встретиться с Лу. Я не привыкла делиться этой частью моей жизни. И я не привыкла делиться чем-либо так, как… с тобой в ту ночь.
— Но все-таки ты это сделала. Чтобы доказать свою правоту.
— Нет. Я спала с тобой не для того, чтобы что-либо доказать.
Это признание было мощным ударом, который Тристан ощутил где-то в области сердца.
— Ты в этом уверена?
— Да. Похоже, у меня не было выбора.
— Я не заставлял тебя.
— Я говорю о желании. На пляже… при том, как ты ко мне прикасался, при том, как ты меня целовал, как ты на меня смотрел… тебе незачем было везти меня в отель. Ты мог сделать со мной все, что хотел, и как хотел, прямо там.
— Пляжный секс переоценивают.
— А занятие любовью, — возразила она, — нет. Во всяком случае, прими во внимание мой ограниченный опыт.
— Почему ты мне это говоришь? — грубо спросил он, ведь, черт возьми, через два часа он будет в воздухе, направляясь обратно в Австралию. Ему не хотелось думать о страсти той ночи, о сладком вкусе ее губ, горячем шелке ее тела. Он не мог себе позволить обдумывать ее выбор слов. Не секс, но занятие любовью. — Почему теперь, когда я собираюсь уехать?
— Ты должен ехать?
— Зачем мне оставаться?
— Сегодня днем я еду в «Двенадцать дубов». Если тебе все еще интересно, я хотела бы, чтобы ты поехал со мной. Я хотела бы, чтобы ты познакомился с моим братом.
Он не собирался приезжать.
Ванесса задержалась на час дольше того времени, когда обычно выезжала из города, и только тогда примирилась с этим фактом.
Он не приехал, потому что летел домой. В своей записке он всерьез с ней прощался.
Все-таки она подождала еще полчаса, а потом, удержавшись от слез, поехала в Лексфорд одна.
Но с каждой милей, которую проезжала Ванесса, она все сильнее желала того, что видела между Лили и Джеком, Эммой и Гарреттом, Фелисити и Ридом, — той всепоглощающей близости, без которой, как она думала раньше, она могла обойтись. Она попыталась призвать на помощь голос практичности. Они же едва знали друг друга. Две-три недели, ряд столкновений, позднее понимание и одна длинная, жаркая ночь страсти.
— Это не отношения, — вслух сказала она. — Пожалуйста, поддержи меня в этом.
Но миз П. хранила зловещее молчание. По-прежнему шел дождь.
Ванесса не заметила, что за ней едет машина, пока у той не замигали фары, что привлекло внимание Ванессы, и она взглянула в зеркало заднего обзора. Думая, что это полиция, она немедленно сбавила скорость и начала подъезжать к краю дороги. Нет, она не превышала дозволенную скорость, но, может быть, не заметила знак, что нужно уступить дорогу, или…
У нее екнуло сердце, когда она снова взглянула в зеркало. Не полицейский автомобиль. Ни сирены, ни сверкающих огней, только теплый, желтоватый луч фар серебристо-серого седана, последовавшего за Ванессой на обочину. У Ванессы разлилось тепло в груди, когда дверца со стороны водителя открылась и из машины вышел высокий, хорошо знакомый ей мужчина.
Дрожащими от надежды и облегчения пальцами Ванесса принялась расстегивать ремень безопасности. Ее дверца открылась, и она вывалилась прямо в объятия Тристана. Он прижал ее к своему колотившемуся сердцу.
Несмотря на мелкий прохладный дождь, они долго не шевелились, разве только для того, чтобы крепче прижаться друг к другу, убрать мокрые пряди волос с лица. Может быть, это не отношения, подумала Ванесса, но это казалось таким идеально правильным и таким многообещающим.
