Хруп. Воспоминания крысы-натуралиста - [86]
— Да, ведь, это я — тот Хруп, о котором пошла так далеко молва, это я — тот удивительный «крыс», который услаждал присутствием старость седого лесника. Это — все тот же Хруп, которого судьба загнала на Узбой, и, может быть, еще загонит куда-нибудь далее, даря все новыми и новыми именами!
Но… мне оставалось только радоваться возвращению законного имени, а теперь остается это запечатлеть в своих воспоминаниях.
Будь же философом, новорожденный Хруп Узбоевич, и учись переносить в молчании такие трогательные моменты, как весть о распространении твоей славы!..
Наконец, из разговоров двух приятелей я узнала, что они собираются в горы. Что же будет со мной? Если потеря свободы не была мне слишком тягостна, то это объяснялось чудными уроками, за которые я считала всякую беседу близ меня о живых существах и о их положении в природе. Но с уходом моих хозяев эти уроки должны были прекратиться, и я обрекалась бы на одиночество, на полное одиночество, так как, кроме моих приятелей, да Джумы, из живых существ жила здесь только в сетчатом ящике одна ядовитая змея «Эхис», привезенная живьем с Узбоя.
Ни крыс, ни даже мышей я не видела и объясняла это только тем, что здание было недавно выстроено, и мои родственницы, не видя в нем ничего привлекательного, еще не успели его заселить. О существовании здесь домовых животных — крыс, мышей и даже обыкновенных тараканов, прибывших с людьми из России, я, впрочем, слышала, но от этого мне не было легче.
Какова же была моя радость, когда я подслушала разговор в другой комнате, где пили чай мои приятели! Этот чудный разговор я привожу целиком.
— Как же мы поступим с Хрупом? — спрашивал Константин Егорович.
— Я думаю — отдать его здесь кому-нибудь на время.
— Да кому?
— Этого я еще не решил, да, ведь, найдутся же люди?
— А по-моему — взять его собой: все же Джуме развлечение, когда будет один на бивуаке!
— Взять — отчего не взять! Да где держать-то будем: баул-то, ведь, теперь будет нужен?
— А, что-нибудь да придумаем, — сказал Константин Егорович.
— Ну, придумайте, — тогда возьмем.
Как же мне хотелось, чтобы Константин Егорович что-нибудь да придумал! Я охотно помогла бы ему в этом, если бы была в силах.
Весь этот день — разговор был утром — я провела в трепетном ожидании и вслушивалась в беседу моих хозяев, которые, увы, упорно говорили о совершенно иных вещах.
Наконец, сомненья кончились: я еду! От этой мысли, застигнутая врасплох, я так возликовала, что в полном смысле свалилась на пол с крышки ящика, где сидела, подслушивая разговор.
На шум вошел Николай Сергеевич и сказал:
— Что это с вами, Хруп Узбоевич? Неужели на вас так подействовало наше решение взять вас с собой? — и он, поправив мою цепочку, усадил меня на место.
Ах, как он был прав!
Меня решено было посадить на вьюк, в надежде на мою достаточную прирученность. Конечно, цепи с меня не снимали, и мне надлежало быть прикрепленной к деревянному выступу вьючного седла.
Хоть опять в противной банке, но только бы в новые места и с вами, дорогие учителя!
Приятели занялись приготовлениями. Решено было ограничиться двумя ишаками под вьюки и одним запасным на случай. Провизии взяли на неделю. Между прочим, я услышала, что берут баранью ногу, «крепко посоленную и прожаренную», так как, по словам Константина Егоровича, иначе в этих местах мясо быстро испортится. И эту ногу рассчитывали съесть не позже трех дней. Появились опять сумки-хуржуны и ящики. Мой ящик приобрел вновь свою банку, которую неполно налили спиртом. Меня временно «приковали» к какому-то вбитому в стену гвоздю.
Еще солнце не всходило, и свет чуть брезжил, как наш караван тронулся в путь.
Стоит занести на эти страницы наше шествие. Впереди рядом шли оба приятеля в полном вооружении и со всеми приспособлениями для соответствующих занятий. За ними шел вьючный ишак с ящиками-баулами, положенными поверх хуржунов, с паклей, запасным бельем, порохом и дробью, — все это я хорошо знала; затем следовал ишак с хуржунами, в которых лежала провизия: тут же привьючена была складная палатка, употребление которой я, впрочем, узнала впоследствии, и ящики с какими-то инструментами. Мои хозяева с ними обходились особенно тщательно и осторожно.
Сбоку седла болтались: чайник, котелок и еще что-то. Впрочем, из слов Николая Сергеевича я узнала, что каждый хуржун заключал в себе, кроме главной клади, понемногу еще и запасов для охоты. Это — на случай непредвиденной гибели ишака со всем его багажом. Тогда на оставшемся в живых ишаке все же будет все необходимое для продолжения экскурсии или беспрепятственного возвращения домой. На втором ишаке, на верху клади сидела я. Вполне оправдывая надежды моих хозяев, я сидела смирно и даже, к великому удовольствию друзей, перед отходом в путь немножко умылась.
— Глядите, глядите, Константин Егорович, — кричал в это время Николай Сергеевич, — Хруп Узбоич чувствует себя на осле, как дома. Славно, ей Богу, славно!..
На последнем осле, болтая одной ногой, сидел Джума. Сидел он как-то боком, задев одной ногой за верхний выступ (луку) седла. В таком порядке мы прошли по широким улицам города, обрамленным невысокими глиняными стенками с верхушками выглядывавших из-за них лиственных деревьев, и вступили в ту равнину, на которой этот город стоял. Приятели беседовали, Джума мурлыкал какую-то песню, покусывая толстую соломину и помахивая здоровенной ногайкой, данной ему Николаем Сергеевичем вместе с ружьем, которое он надел за спину. Я с большим любопытством глядела на эти новые места, и, верьте, взгляды эти были взглядами настоящего натуралиста. Уроки моих друзей не могли не иметь последствий для такой удивительной крысы!
Эта увлекательная и поучительная книга о животных из «золотого фонда» дореволюционной детской литературы написана натуралистом А. Л. Ященко в виде воспоминаний главного героя — крысы по имени Хруп. Необычайная любознательность заставила Хрупа отправиться в дальние странствия, где на каждом шагу его подстерегали опасные приключения. Крыса, наделенная автором способностью к тонким наблюдениям и интересным размышлениям, рассказывает о тех краях, где ей довелось побывать, о повадках птиц и зверей, о привычках человека и его взаимоотношениях с братьями меньшими.
В серию «Все лучшие сказки» вошли самые известные произведения из сокровищницы детской классики. Созданные великими писателями или народной фантазией, они переносят маленьких читателей в волшебный мир, где живут принцы и принцессы, гномы и великаны, феи и колдуньи, разговаривают звери, в мир, где всегда побеждает добро, а зло бывает наказано! Для чтения взрослыми детям.В книгу вошли замечательные произведения известных российских писателей, которые непременно надо прочитать детям. Они заставят их не только посмеяться, но и задуматься над смыслом этих рассказов и сказок. Художники: Панков И., Кузнецова Е. Содержание: В.Осеева.
В книгу Георгия Ефимова вошли четыре рассказа, написанные автором для детей. Все они о природе и животном мире родной для писателя Чувашии. Тема родной природы занимает значительное место в творчестве этого интересного автора. Описаны в рассказах и довольно курьезные и удивительные случаи (рассказ «В малиннике»), которые, тем не менее имеют под собой реальную основу Художник Борис Николаевич Малинковский. Содержание: Когда ходили за грибами Бабушкина сказка Белка В малиннике.
Лакский писатель Абачара Гусейнаев хорошо знает повадки животных и занимательно рассказывает о них. Перед читателем открывается целый мир, многообразный, интересный. Имя ему - живая природа.
Все семь рассказов Дмитрия Федорина, вошедшие в эту книгу рассказывают о братьях наших меньших. Любители собак найдут здесь интересные истории об уме и преданности этих животных. Продолжая традиции классиков, автор рассказывает о настоящей дружбе и необыкновенной привязанности между животными разных видов. В данном случае это трогательная дружба собаки и цыпленка, ставшего красавцем-петухом. Пара рассказов посвящены такому интересному животному, как енот. В одном из них енот стал любимцем целой воинской части и исправно помогал солдатам в их службе. Художник А.