Хруп. Воспоминания крысы-натуралиста - [62]
Наша баржа не раз останавливалась, и я имела случай бежать, хотя бы вплавь, но остановки приходились у людских селений, которые были похожи на уже посещенные мной и мало интересовали меня.
Так мы проехали много городов и других поселков, проехали мимо высоких, закутанных в леса гор, куда я очень бы хотела пробраться, но, как на зло, нигде возле этих гор баржа не останавливалась. Пуститься же вплавь — я не решалась. За этими лесистыми горами пошли горы пониже и менее обросшие. Далее пошли какие-то сероватые, почти совсем оголенные скалы, от которых веяло безжизненностью и жаром. Наконец, наш путь пошел мимо широкого водного пространства, разбивавшегося на массу мелких рукавов и покрытого лесистыми низкими островами, чащей камыша и осоки у берегов.
Из слов людей я узнала, что мы едем в город Астрахань, где река кончается и начинается какое-то огромное водное пространство, называемое Каспийским морем. Разумеется, я решила в самый город не забираться, а направить свой путь по берегу этого ожидаемого моря. Увидим — так ли все произошло, как я хотела?
Несмотря на то, что новые знакомые мне звери чуждых стран были взаперти, я нашла возможным продолжать свои наблюдения и изучения, иначе я сбежала бы на любой остановке просто от скуки.
На животных было положительно жалко смотреть. Слон, стоя в своем полутемном помещении, уныло трубил, покачивая своим огромным телом:
— Неужели это называется жизнью? Неужели эта полутьма не рассеется и никогда не наступит свет?
Куда делась его когда-то добродушная веселость!
Носорог все время спал или слезливо смотрел в одну точку, пожевывая свою пищу. Бегемот был настоящим страдальцем. В его глазах я всегда читала только один вопрос:
— Когда же смерть?
Но в других клетках происходило совершенно иное. Помещение с разного рода собачьими зверями оглашалось неистовым лаем, воем и хохотом.
Гиена гневно и насмешливо хохотала:
— Ха-ха-ха! Это называется жизнь! Лукавая тварь, человек, запер нас в какие-то ящики, а другие такие же лицемеры ходят смотреть и дразнить нас. Ух, как бы я вас всех перекусала!
Волки, лесной и степной, каждый на свой лад завывали:
— Ле-е-с!
— Ст-е-е-пь!
Лиса, как-то хихикая, тявкала:
— Все это вздор, простая ловушка. Выберемся, выберемся. Не из таких обстоятельств умели выбираться. Подождем — увидим.
Невысокая коровка с горбом на спине, зебу, мычала, обращаясь к стойлу с мериносами:
— Как себя чувствуете, приятели?
Мериносы же, глупо на нее поглядывая, обращались к ней тоже с вопросом:
— А нет ли у вас, невзначай, чего-либо… того… поесть?
Пума, довольно живая прежде, теперь подолгу просиживала на одном месте в каком-то раздумье, чуть шевеля кончиком своего подвижного хвоста.
Какаду, ара и другие попугаи, попавшие случайно рядом с обезьянами, всю дорогу дразнили друг друга.
— Я Ара, — кричал желто-зеленый ара.
— Дурак! — отвечал какой-то ученый попугай.
— Ара, Ара, Ара! — кричали тогда все ара хором.
— Не стоит разговаривать, — говорил попугай на своем родном языке и начинал усердно чистить свой клюв.
Какаду сидели парочками, нежно перешептывались или принимались с каким-то усердием лазить по клетке, повисая на своих клювах.
У обезьян было то же самое.
— Кто хочет подраться? — кричала одна из мартышек.
— Цыц, — слышалось из другой клетки, где сидел павиан.
— Хочешь подраться? — обращалась мартышка через стену к павиану.
Последний сердился, стучал в стену кулаком, а иногда и тряс свою клетку, вцепившись в нее всеми своими ногами.
Одна из мартышек ловко подхватывала другую за хвост и, гримасничая, тащила на верх клетки. Последняя визжала и отбивалась.
Это была та самая, которая предлагала подраться.
Некоторый мир и спокойствие восстанавливались, когда наступали часы кормления. Тогда по всей барже рев и рыканье становились как-то благодушнее и всюду раздавались мурлыканье, чавканье, щелканье зубами и хруст дробимой и разгрызаемой пищи. Однако и этих однообразных сцен, наблюдаемых мной в щели щитов, а иногда прямо в раскрытые клетки, было по-прежнему достаточно, чтобы мои знания языка движений и звуков быстро пополнялись. Покидая вскоре зверинец, я была уверена, что постигла все языки мира, но моему тщеславию был дан справедливый урок в очень непродолжительном времени. Однако расскажу теперь, как я покинула свой зверинец или, вернее, баржу, на которой мы ехали в новый город.
По поведению и словам сопровождавших нас людей я догадалась, что мы приближаемся к нашей последней остановке у города. Клетки и ящики то и дело осматривались, некоторые выносились наверх, другие чаще проветривались, т. е. с них снимали щиты и полога. Мне показалось, что в последний день дороги даже пища была предложена животным обильнее.
Нужно было и мне подумать, как поудобнее улизнуть с этого плавучего жилища.
Наконец, мы прибыли. Но баржу нашу остановили не у самого города, а где-то дальше, у других баржей. Возле них, насколько я могла окинуть взглядом, виднелись только столбы, веревки да висели огромные тряпки. Впрочем, я тогда уже знала, что все это имело свои особые названия: то были мачты, канаты и паруса. Так простояли мы почти целый день, но из разговора я узнала, что рано утром нас подвезут к городу и что остановка эта сделана нарочно, чтобы перевезти клетки и крупных зверей на берег тогда, когда в городе еще будут спать. Это делали для того, чтобы ни наши звери, ни городские жители друг друга не пугались. Мне это показалось странным в особенности по отношению к людям.
Эта увлекательная и поучительная книга о животных из «золотого фонда» дореволюционной детской литературы написана натуралистом А. Л. Ященко в виде воспоминаний главного героя — крысы по имени Хруп. Необычайная любознательность заставила Хрупа отправиться в дальние странствия, где на каждом шагу его подстерегали опасные приключения. Крыса, наделенная автором способностью к тонким наблюдениям и интересным размышлениям, рассказывает о тех краях, где ей довелось побывать, о повадках птиц и зверей, о привычках человека и его взаимоотношениях с братьями меньшими.
Героиня этой книги — смешная девочка Иринка — большая фантазерка и не очень удачливая «поэтесса». Время действия повести — первые годы Советской власти, годы гражданской войны. Вместе со своей мамой — большевичкой, которая хорошо знает узбекский язык, — Иринка приезжает в Ташкент. Город только оправляется от недавнего белогвардейского мятежа, в нем затаилось еще много врагов молодой Советской власти. И вот Иринка случайно узнает, что готовится новое выступление против большевиков. Она сообщает старшим о своем страшном открытии.
В серию «Все лучшие сказки» вошли самые известные произведения из сокровищницы детской классики. Созданные великими писателями или народной фантазией, они переносят маленьких читателей в волшебный мир, где живут принцы и принцессы, гномы и великаны, феи и колдуньи, разговаривают звери, в мир, где всегда побеждает добро, а зло бывает наказано! Для чтения взрослыми детям.В книгу вошли замечательные произведения известных российских писателей, которые непременно надо прочитать детям. Они заставят их не только посмеяться, но и задуматься над смыслом этих рассказов и сказок. Художники: Панков И., Кузнецова Е. Содержание: В.Осеева.
Лакский писатель Абачара Гусейнаев хорошо знает повадки животных и занимательно рассказывает о них. Перед читателем открывается целый мир, многообразный, интересный. Имя ему - живая природа.
Все семь рассказов Дмитрия Федорина, вошедшие в эту книгу рассказывают о братьях наших меньших. Любители собак найдут здесь интересные истории об уме и преданности этих животных. Продолжая традиции классиков, автор рассказывает о настоящей дружбе и необыкновенной привязанности между животными разных видов. В данном случае это трогательная дружба собаки и цыпленка, ставшего красавцем-петухом. Пара рассказов посвящены такому интересному животному, как енот. В одном из них енот стал любимцем целой воинской части и исправно помогал солдатам в их службе. Художник А.